Смерть - штука тонкая. Афера Хавьера. Экстренный выпуск
Шрифт:
Да Силва вздохнул. Что за день!
Что бы действительно стоило сделать, — подумал он, — так отпустить ее за полицейским, а затем посмотреть на нее, когда он отдаст мне честь. И спросит, не хочу ли я, чтобы ее арестовали. Эта мысль заставила его улыбнуться и пожать плечами. Итак, отпуск придется отложить на час — другой. Значит, этим вечером им не добраться до Хуис де Фора…
Итак, придется отвезти красотку…
Остается надеяться, — подумал он, — что мы как-нибудь встретимся при более благоприятных обстоятельствах — может быть, за коктейлем, — и вволю посмеемся над этим. Она, конечно, поймет, в каком она долгу передо мной.
Да Силва отвернулся к рулю, старательно изобразив угрюмый вид, обычный для водителей, уступивших в споре с пассажиром. Он потянулся, чтобы опустить флажок; это было одним из нововведений, поэтому он никогда о нем не думал, а сейчас вдруг понадеялся, что он работает. Но надежда была напрасной. Маленький черный ящичек тут же начал тикать, выставляя цифры одну за другой. Настроение его улучшилось. Кто знает? — подумал он. — Мы можем даже подрабатывать. Управление, конечно, могло бы это использовать…
— Хорошо, синьора. Вы победили. Нет нужды звать полицейских. Куда вас отвезти?
Если бы он увидел триумфальное выражение ее лица, то мог бы отнести его на счет естественной реакции женщины, выигравшей у врага, мужчины, сломавшей превосходство водителя такси. Если бы он заметил ее торжество, то был бы слегка удивлен, сочтя его слегка преувеличенным для такой маленькой победы. Однако к тому времени, когда он поправил зеркало заднего вида и взглянул на нее, она прекрасно контролировала свои чувства и встретила его серьезным взглядом.
— Сначала по Копакабане — через новый тоннель и авениду Принцессы Изабель. Потом я скажу, куда дальше.
Бразильцы обычно фатально воспринимали приказы, которых невозможно избежать. Да Силва завел мотор и влился в поток машин, направляясь на юг по краю Фламенго. Хорошо хоть, что ей не нужно в какой-нибудь из северных пригородов бесконечно растянувшегося города; это утешало. Копакабана была по пути: он знал радиомагазин на авенида Носса Синьора всего в квартале от его собственной квартиры на набережной и мог взять комплект ламп там. Капитан усмехнулся странной ситуации и принял вид рядового таксиста, общаясь с пассажиром в их обычной манере, хотя старался делать это чуть менее небрежно, чем они.
Триумфальная улыбка исчезла с лица Рамоны Марианны Веларес, но сама она щедрой рукой раздавала себе поздравления. Будучи столь же правдивой, как и большинство женщин, Рамона немного приврала в своей истории о проблемах с такси и таксистами. Она в самом деле прождала два напряженных часа, правда, скорее сама отказываясь от услуг таксистов, чем те отказывали ей. Не то, чтобы они знали, что им отказывают; она просто рассматривала водителей у светофора на руа Силвейра Мартинес, когда те останавливались на красный свет, а затем давала им уехать. Она целеустремленно искала такого, который казался бы достаточно сдержанным, чтобы не задавать лишних вопросов насчет ее цели, достаточно вороватым, чтобы не беспокоиться о законности ее предложения, и достаточно небогатым, чтобы согласиться это предложение принять. Когда у светофора притормозил да Силва, она была уверена, что нашла такого, и не собиралась позволить ему ускользнуть. Этот кудрявый, крепкий, усатый шоферюга показался превосходным кандидатом, а его очевидная нелюбовь к блюстителям закона только подтвердила правильность выбора.
Впрочем, — лениво думала она, глядя на его орлиный профиль, крепкие челюсти и отмечая широкие плечи и крепкие мышцы рук, — он мог быть даже привлекательным, если бы когда-нибудь мылся. Но эту мысль она сразу отбросила: сейчас не до романтики. Но мысль вернулась. По сравнению с ним Чико смотрелся слишком молодо. С другой стороны, сомнительно, что ее разбойник-шофер мог заплатить хотя бы за скромный ужин, а Чико не только мог, но и в скором времени должен был заполучить по-настоящему большие деньги. И она тоже, если сумеет привлечь таксиста на свою сторону.
Пора было начинать.
Она наклонилась вперед, постучав по его плечу, вполне уверенная, что низкий вырез блузки виден в зеркале заднего вида под самым выгодным углом.
— Синьор?
Да Силва мельком глянул в зеркало, отметил роскошную линию шеи, крепкую начинку декольте и сглотнул.
— Синьора?
Она загадочно улыбнулась и откинулась назад, довольная, но не удивленная результатом своей женской уловки.
— Скажите мне, синьор, в каких трущобах вы живете?
— Прошу прощения?
Да Силва на мгновение оторвал взгляд от дороги, чтобы взглянуть через плечо, удивляясь вопросу, и тут же отвернулся. На глупые вопросы можно отвечать когда угодно, а на задачки транспортного потока в Ботафого, где он сейчас оказался, отвечать требуется мгновенно, иначе движение само себе ответит, обычно с трагическими последствиями. Он немного сбавил скорость, перестраиваясь в правый ряд, и улыбнулся про себя. Если у пассажирки возникло чувство превосходства при мысли, что он обитает в одной из фавел на горных склонах, пусть тешится. В самом деле, такое предположение было вполне логичным: 95 процентов городских таксистов жили в трущобах. Ничего лучшего они позволить себе не могли.
«А когда наконец придет день, — думал он, — когда нам случится случайно встретиться на светском приеме, твое смущение станет еще больше. Как и мои преимущества, естественно».
Ему удалось напустить на лицо выражение, сочетающее некоторый фатализм насчет своей бедности с оправданным негодованием в связи с ее словами.
— Я, синьора? — и экспромтом выдал: — На Лагоя Родригес де Фретас…
— Те, что называют Прайя до Пинто?
— Нет, синьора. Те напротив, на этой стороне, на Морро дос Кабритос. Их называют Кататумба.
Она ответила довольной улыбкой. Казалось, он все больше подходил для их целей. В Кататумбу даже полиция не совалась. Даже парами, даже нарядами. Это было бы идеально…
— И я полагаю, синьор женат? — расспросы продолжались.
— Женат?
Странный вопрос, но он представил, что за день работы таксисты и не такие вопросы слышат.
— Нет, синьора.
— Но молодой здоровый мужчина, вроде вас, должен иметь подружку? Чтобы готовить или стирать. Или, ну — заботиться о нем?