Смерть в белом галстуке

Марш Найо

— С леди Каррадос и мисс О'Брайен?

— Что? Нет! Нет-нет, я отправил их раньше и в другой машине. Жена чувствовала себя абсолютно вымотанной. А я хотел осмотреться. Убедиться, что все в порядке. Я никому не доверялся. Люди до такой степени безразличны — где угодно оставляют зажженные сигареты. Когда я убедился, что все в порядке, то ушел домой. Шофер возвратился за мной. Хотите, можете поговорить с ним.

— Нет, сэр, благодарю вас. Думаю, здесь и так все ясно.

— Я не хочу, чтобы меня выделили из всех прочих, но если вам это не

нужно, тогда конечно. Еще что-нибудь?

— Мог бы я поговорить с леди Каррадос, сэр?

— Не думаю, чтобы моя жена могла вам хоть что-то сообщить, Аллейн. Все происшедшее полностью выбило ее из колеи. Роберт Госпел был ее самым близким другом, и она чертовски тяжело это восприняла. В общем, она не в форме.

Аллейн помолчал.

— Очень жаль, — сказал он в конце концов. — Очень, очень жаль. Я хотел по возможности избавить ее от появления на следствии.

— А когда оно начинается?

— Завтра утром, сэр. Каррадос смерил его взглядом.

— Конечно, она будет не очень подготовлена к таким вещам. Думаю, что врач запретит ей выходить. Да и сегодня вам с ней поговорить не удастся. Даже если бы я побеспокоил ее, а делать это у меня нет ни малейшего желания, потому что она лежит в постели, я уверен, что она отказалась бы. Это окончательно.

В этот момент отворилась дверь и вошел лакей.

— Ее милость поручила мне передать вам, что, если мистер Аллейн согласен уделить ей несколько минут, ей было бы приятно его видеть.

Он помедлил и в наступившем крайне неловком молчании осторожно притворил дверь.

Глава 16

Леди Каррадос вспоминает

Аллейн последовал за лакеем наверх, оставив Фокса в библиотеке улаживать идиотскую ситуацию.

Лакей передал Аллейна на попечение служанке, которая и провела его к леди Каррадос. Она не лежала в постели. Она находилась в своем будуаре, сидя прямо на голубом стуле с высокой спинкой, и было понятно, почему Пэдди О'Брайен сравнивал ее с Мадонной. Увидев Аллейна, она протянула ему руки, он взял их, и ему тут же пришло в голову: «Она — английская леди, и руки у нее английской леди, тонкие, инертные, истинно изысканные точеные руки».

— Родерик! — сказала она. — Я ведь могу называть вас Родериком, нет?

— Полагаю, да, — ответил он. — Мы так давно не виделись, Ивлин.

— Уж очень давно. Ваша мать иногда рассказывает мне о вас! Мы по телефону нередко с ней разговариваем. Она так добра и отзывчива, Родерик, и она говорила мне, что и вы такой же. Сядьте и курите. Мне бы хотелось видеть в вас не великого детектива, а старого друга.

— И я хотел бы чувствовать себя старым другом, — сказал Аллейн. — Хочу вас уверить, Ивлин, что, когда лакей передал ваше пожелание, я как раз просил о возможности увидеть вас.

— Официальный визит?

— Да, к сожалению. Но, пригласив меня, вы сделали его куда приятнее.

Она сцепила тонкие пальцы, и Аллейн, заметив голубоватые отсветы на суставах, вспомнил, как Трой хотела написать их.

— Полагаю, — сказала леди Каррадос, — Герберт не хотел, чтобы вы видели меня?

— Ему сама мысль об этом не очень понравилась. Ему показалось, что вы слишком утомлены и потрясены.

— Да, — она слабо улыбнулась, и трудно было понять, не скрывалась ли ирония за этим «да». — Да, он очень заботлив. Что вы хотите узнать от меня, Родерик?

— Хочу получить ответы на, боюсь, довольно скучные вопросы. Примите заранее мои извинения. Я знаю, вы с Банчи были друзьями.

— Как и вы. — Да.

— Каков же ваш первый вопрос?

Аллейн заговорил о последнем эпизоде в холле, но понял, что ничего нового она ему рассказать не может. Леди Каррадос отвечала быстро и кратко. Он чувствовал, что его вопросы пока не имеют для нее особого значения и что мыслями она вся в ожидании, в беспокойстве по поводу того, что еще может всплыть. Стоило ему заговорить о зеленой гостиной на верхнем этаже, как он понял, что подобрался к ней ближе, и почувствовал глубокое отвращение ко всему тому, что ему требовалось предпринять. Тогда он заговорил твердо и без экивоков:

— В зеленой гостиной стоит телефонный аппарат. Мы знаем, что он разговаривал по телефону и беспокоился, как бы его не подслушали. Ивлин, говорят, что в этой гостиной вы оставили сумочку. Это так?

— Да.

— Димитрий вам возвратил ее?

— Да.

— Когда это произошло?

— Вскоре после того, как я поднялась туда из комнаты для ужинов — примерно в половине первого или без четверти час.

— Не позже часа?

— Нет.

— Скажите, пожалуйста, а почему вы в этом уверены?

— Потому, — сказала леди Каррадос, — что я внимательно следила за часами.

— Правда? Разве для этого чрезвычайно удавшегося бала наступал какой-то особый момент?

— За временем часто приходится следить. Если после ужина гости не разбегаются, значит, можно сказать, что бал удастся.

— Где вы находились, когда Димитрий возвращал вам сумочку?

— В бальной зале.

— Вы не заметили там Банчи в это же время?

— М-м… не думаю… Сейчас вспомню.

Руки сплетались и сжимались все крепче и отчаяннее, словно именно между ладонями хранила она свою тайну. Если бы этого можно было избежать! Губы стали совершенно белыми.

Дверь отворилась, и вошла Бриджет. Вид у нее был заплаканный.

— О Донна, — проговорила она, — прости, пожалуйста. Я не знала…

— Это моя девочка, Родерик. Бриджет, это дядя Сары.

— Здравствуйте, — сказала Бриджет. — Вы детектив?

— Угу, детектив.

— Сара говорит, что вы на самом деле светский человек.

— Очень мило с ее стороны, — буркнул дядя Сары.

— Надеюсь, вы не будете сильно мучить вопросами мою мать, — сказала Бриджет, садясь на подлокотник стула.