Смерть в белом галстуке
Шрифт:
— Наглого индюка, — недовольно возразила Трой.
— Знаю-знаю, но в конце концов это не показалось вам нестерпимым. Ради бога, Трой, почему нам не быть честными друг перед другом? Когда я вас поцеловал, страсть охватила вас, как пламя. Не мог же я это выдумать!
— Нет.
— Казалось, всем телом вы кричали о том, что любите меня. Как мне не быть решительным?
— А как мне остаться безразличной?
До него дошло, что она действительно потрясена происшедшим, и тогда волна невыразимой жалости нахлынула и затопила все его мысли.
— Пппростите, —
— Сейчас, — медленно произнесла Трой, — позвольте, я уйду. Мне надо все обдумать. Я постараюсь быть откровенной. Уверяю, я не думаю, что любила вас. Мне кажется, что я и не могла бы полюбить вас, — ведь меня возмущало, что, когда бы мы ни встретились, вы то и дело что-то требовали от меня. А физической любви я не понимаю. Не знаю, что она означает. Я была просто испугана. Вот и все.
— Идите. Подождите минутку, я вызову такси.
Он позвонил и вызвал такси. Возвратившись, он увидел ее перед камином со шляпой в руке — она казалась маленькой и потерянной. Он принес ее пальто и набросил ей на плечи.
— У меня какая-то слабость, — сказала Трой. — Когда я согласилась прийти, мне казалось, что все пройдет мирно и безлично. У вас был измотанный вид, и вы были озабочены, а прийти — это было так легко. А теперь видите, как все повернулось.
— Разверзлись небеса, и выпали все звезды. А я за этот час словно объехал вокруг света. А теперь и вы еще должны оставить меня.
Он проводил ее до такси и перед тем, как захлопнуть дверцу машины, сказал:
— Ваш самый преданный индюк.
Глава 28
Аллейн размещает главных персонажей
Аллейн вошел в кабинет помощника комиссара как раз, когда часы в кабинете пробили без четверти девять.
— Привет, Рори.
— Добрый вечер, сэр.
— У вас глаз тренированный, и вы, несомненно, заметили, что моей секретарши на месте нет. Так что можете обойтись без официальных тонкостей. Садитесь и зажигайте трубку.
— Благодарю вас, — сказал Аллейн.
— Немного не в своей тарелке, а?
— Да, есть немного. Я буду выглядеть полным ослом, если они не решатся.
— Разумеется. Это важное дело, старший инспектор.
— Мне ли этого не знать, сэр!
— Кто придет первым?
— Сэр Герберт и леди Каррадос.
— Кто-то уже здесь?
— Все, кроме Димитрия. Фокс известил их о месте. Его кабинет, мой, комната ожидания, комната задержания. Как только появляется Димитрий, Фокс тут же придет и доложит.
— Хорошо. Тем временем давайте-ка снова просмотрим весь план действий.
— Ну что ж, — произнес помощник комиссара после того, как они еще раз обговорили намеченное, — все, правда, висит на волоске, но может и сработать, и, насколько я понимаю, это зависит от того, как вы возьметесь за них.
— Благодарю вас, сэр, — твердо ответил Аллейн, — за эти слова поддержки.
Часы в кабинете помощника комиссара пробили девять. Аллейн принялся выколачивать свою трубку. Послышался негромкий стук в дверь, и вошел Фокс.
— Сэр, — сообщил он, — мы все готовы.
— Очень хорошо, Фокс. Проводите их.
Фокс вышел, и Аллейн окинул взглядом два стула под центральной люстрой и помощника комиссара, точно замершего в свете зеленой лампы, горевшей у него на столе. Сам Аллейн стоял возле камина.
— Сцена готова, — тихо произнес голос из-за зеленой лампы, — и занавес поднимается.
На минуту в кабинете повисла тишина, а затем дверь снова отворилась.
— Сэр Герберт и леди Каррадос, сэр.
Когда они вошли, Аллейн направился им навстречу, приветствовал, как положено, и представил помощнику комиссара. В том, как Каррадос пожимал руки, чувствовалась занятная смесь высокомерия, какое бывает разве только у королевского наместника, и стоицизма первых христианских мучеников.
Помощник комиссара был с ними предельно краток:
— Леди Каррадос, добрый вечер. Сэр Герберт, добрый вечер. В связи с тем, что мы со старшим инспектором Аллейном получили дополнительную информацию, было решено пригласить вас сюда и обсудить ее. Так как дело находится в руках мистера Аллейна, вести беседу я предоставляю ему. Не присядете ли вы оба?
Они сели. Свет падал на их лица сверху, отбрасывая на глаза и скулы резкие тени. Обе головы, как по команде, повернулись к Аллейну.
— Большая часть из того, что мне следует сообщить, — начал Аллейн, — имеет отношение к вам, сэр Герберт.
— В самом деле? — переспросил Каррадос. — Мне казалось, Аллейн, что, когда мы с вами разговаривали вчера во второй половине дня, все, что я говорил, я говорил, дабы помочь вам выяснить обстоятельства этого гнусного дела. Как хозяин, принимавший лорда Роберта в ту фатальную ночь…
— Да, сэр, все это мы учли. Ваше отношение к этому делу позволяет надеяться на то, что вы поймете или, по крайней мере, простите мне мой возврат к уже обговоренному, а также обращение к новым обстоятельствам. Сейчас я имею возможность сообщить вам, что со вчерашнего дня мы идем по одному довольно странному следу, следу, который уже привел нас к не менее интересным выводам.
Каррадос хоть и не повернул головы, но скосил глаза на жену. Впрочем, он не произнес ни слова.
— У нас есть все основания полагать, — продолжал Аллейн, — что убийство лорда Роберта Госпела оказалось результатом шантажа. Вы что-то хотите сказать, сэр?
— Нет-нет! Просто я не понимаю, отказываюсь понимать…
— Чуть позже я надеюсь объяснить вам все. И если я не хочу делать это прямо сейчас, то только по той причине, что связь между этим преступлением и шантажом позволяет сделать два предварительных вывода. Либо шантажистом был сам лорд Роберт, погибший от руки одной из его жертв, либо кто-то, желая защитить его жертву…