Смерть в ночном эфире
Шрифт:
– Как ты считаешь, он привлекательный?
– Вероятно, – ответила Мелисса. Жалость к себе сделала ее равнодушной ко всему остальному.
– Мне он нравится.
Она не спеша допила свой ром-колу, потягивая напиток через соломинку, как отрепетировала перед зеркалом. Этот прием потребовал долгих часов тренировок. Двусмысленность этого приема сводила парней с ума, и она об этом знала.
– Я к нему подойду.
Она отклонилась назад, чтобы поставить пластиковый стакан на столик, за которым они с Мелиссой сидели, и выпрямилась с грацией змеи. Она откинула назад волосы,
Так что именно тогда она сделала первый шаг. Оставив Мелиссу, она направилась к незнакомцу. Подойдя к машине, она прислонилась к капоту рядом с ним и произнесла:
– У тебя плохая привычка.
Он повернул к ней голову, улыбнулся и спросил:
– Только одна?
– О других я не знаю. Его улыбка стала шире.
– Тогда нам следует познакомиться поближе.
Не добавив больше ни слова – ведь они оба и так все понимали, – он взял ее за руку, обвел вокруг машины и усадил на переднее сиденье. Несмотря на жару, его рука оставалась прохладной и сухой. Когда они отъезжали, она не удержалась и с торжествующей улыбкой посмотрела на Мелиссу. Но ее подруга копалась в сумочке в поисках наркотиков и не увидела этого.
Он вел машину очень аккуратно, обе его руки лежали на руле, глаза смотрели на дорогу. Он не глазел на нее, не давал волю рукам, и это оказалось для нее внове. Обычно стоило ей сесть к парню в машину, как он тут же распускал руки, словно не мог поверить в то, какое счастье ему привалило; словно она могла испариться, если он до нее не дотронется, или у нее изменится настроение, прежде чем он успеет до нее дотронуться.
Но этот парень казался немного отстраненным, и она решила, что это даже клево. Он был взрослым и уверенным в себе. Ему незачем было глазеть на нее и лапать, чтобы убедить себя в том, что она с ним переспит.
Она спросила, как его зовут.
Остановившись на красный сигнал светофора, он повернулся к ней:
– А разве это имеет значение?
Она театрально пожала плечами, этот жест был тоже тщательно отрепетирован, потому что поднимал грудь вверх лучше любого бюстгальтера.
– Думаю, нет.
Его глаза задержались на ее груди, потом зажегся зеленый, и он снова сосредоточился на дороге.
– Так какая же у меня плохая привычка?
– Ты пялишься на людей. Он рассмеялся:
– Если ты считаешь это плохой привычкой, тогда тебе и в самом деле надо узнать меня получше.
Она положила руку ему на бедро и самым медовым голосом произнесла:
– Жду не дождусь.
Место, куда он ее привез, оказалось совершенно кошмарным. Это была однокомнатная квартира с кухонной нишей в дешевом пансионе. Красная табличка в окне на первом этаже двухэтажного здания оповещала о специальных ценах на этот месяц. Это был ужасный район, жители которого не могли себе позволить ни такую машину, ни такую одежду, как у него.
Заметив ее разочарование, он сказал:
– Здесь настоящая дыра, но это единственное, что мне удалось найти, когда я сюда переехал. Я подыскиваю себе другую квартиру. – А потом спокойно добавил: – Я пойму, если ты попросишь отвезти тебя обратно.
– Не надо. – Она не хотела, чтобы он принял ее за высокомерную, взбалмошную, богатую пай-девочку. – В этом даже есть что-то.
Единственная комната служила одновременно гостиной и спальней. Кухня была крохотной, а ванная еще меньше.
В комнате стояли кровать, ночной столик, кресло-качалка, торшер рядом с ней и складной стол, достаточно большой для того, чтобы на нем уместился компьютер последней модели. Мебель он явно приобрел на распродаже подержанных вещей.
Она подошла к столу. Компьютер был уже подключен. Несколько раз нажав на клавишу мыши, она нашла то, что хотела. Она улыбнулась ему через плечо и сказала:
– Значит, ты не случайно там оказался.
– Сегодня вечером я искал тебя.
– Именно меня?
Он кивнул. Ей это понравилось, очень понравилось.
Отделанная пластиком барная стойка, отделявшая кухню от жилой комнаты, превратилась в подставку для фотооборудования. У него был фотоаппарат, несколько объективов и множество дополнительных приспособлений, включая переносной треножник. Все это выглядело современным и дорогим, совершенно неуместным в убогой квартирке. Она взяла в руки фотоаппарат и посмотрела на парня через видоискатель.
– Ты профессионал?
– Это всего лишь хобби. Выпьешь что-нибудь?
– Конечно.
Он прошел на кухню и вернулся с двумя бокалами красного вина. Круто. Вино доказывало, что у него утонченный вкус и есть класс. Это совершенно не вязалось с его жилищем, но она догадалась, что он солгал ей о причинах, по которым живет здесь. Вероятно, это не основное его жилье, а лишь место для развлечений. Подальше от жены.
Потягивая вино, она огляделась по сторонам.
– И где же фотографии?
– Я их не выставляю.
– Как это?
– Они предназначены только для моей личной коллекции.
– Личная коллекция? – Игриво улыбаясь ему, она наматывала прядь волос на палец. – Мне нравится, как это звучит. Покажешь?
– Вряд ли…
– Почему?
– Они… очень смелые.
Он снова смотрел ей прямо в глаза, словно проверяя ее реакцию. Под этим взглядом у нее по телу побежали мурашки, кровь громче застучала в висках, чего давно не случалось в обществе мужчины. Это у мужчин частил пульс, когда они оказывались с ней рядом. Ощущение ей понравилось. Понравилось не чувствовать уверенности в том, что произойдет дальше. Это чертовски возбуждало.
Она упрямо стояла на своем:
– Я хочу увидеть твою личную коллекцию.
Он помедлил несколько секунд, потом опустился на одно колено у кровати и вытащил из-под нее ящик, снял крышку и вытащил стандартный фотоальбом в переплете из черной искусственной кожи. Поднимаясь, он крепко прижимал его к груди.
– Сколько тебе лет?
Этот вопрос показался ей оскорбительным. Она гордилась тем, что выглядит старше своих лет. У нее давно не спрашивали права или удостоверение личности в барах. Обычно хватало одного взгляда на татуировку в виде бабочки на ее груди, чтобы ни у кого не возникло желания требовать у нее документы.