Смерть в рассрочку
Шрифт:
Полковника Клементьева не сочли нужным поставить в известность о том, что его коллега из разведотдела корпуса являлся связующим звеном между КГБ и Ахмад Шах Масудом. Он также контролировал движение караванов с валютой, золотом, драгоценностями, но прежде всего — с наркотиками, по тайным тропах через горы Гиндукуша к советской границе. В его ведении была и переброска на сгруппированных в колонны машинах вооружения, боеприпасов, одежды, питания, медикаментов к базам Масуда. Не знал полковник и того, что ГРУ приняло решение отсечь КГБ от этого сверхприбыльного бизнеса и взять дело в свои руки.
Впрочем,
— Сие большая тайна есть. И не тебе бы, Анатолий Павлович, спрашивать. Я ведь всего лишь один из заместителей Генерального штаба, даже не первый. И, не лишне будет заметить, назначаюсь не сенатом и не пожизненно, как судьи в Штатах.
— Темна вода во облацех, — вздохнул Ермолин, — и, кажется, протухла… Спасибо за Максима, Иван Петрович.
— Не за что.
— Поскольку оценивать мне, считаю, что есть за что, — улыбнулся Ермолин и поинтересовался. — А не вызовет подозрений у наших «друзей»?
— С какой стати? — возразил Ватутин. — Его отозвал МИД. Правда, по нашей подсказке, но об этом знает лишь один верный человек. Официально его отозвали, чтобы он некоторое время поработал здесь, в МИДе, и набрался знаний о стране своего будущего пребывании в качестве первого секретаря посольства. Пусть поработает, пока мы полностью не прикроем это мошенничество. Раз Максим уже дома, стало быть, твоя поездка в Канаду не связана с отзывом сына. Кстати говоря, как он?
— Искренне уверен, что пойдет на повышение благодаря исключительно своим блестящим способностям.
— Не знаю, насколько они блестящи, но ведь, но сути, так оно и есть, — заговорил Вашутин и остановился. — Постойте, — снова перешел, как между ними было принято, на «вы». — Так вы ему не говорили, что его разрабатывает КГБ?
— Нет. По принципу разведки: меньше знаешь, дольше живешь. К тому же, хоть и говорят, что он способный дипломат, но оболтус редкостный, — Вашутин рассмеялся.
— Может быть, вы и правы. Может быть, — уже с меньшей уверенностью повторил Иван Петрович и поинтересовался. — Как уживаетесь с вашей приходящей прислугой?
Пять лет назад, после смерти жены, оставшись один в большой квартире, Ермолин по совету лучшей подруги покойной и по ее рекомендации взял домработницу, приходившую убирать два раза в неделю. Через полмесяца, несколько придя в себя после похорон, он обнаружил подслушивающие аппараты в ножке деревянной кровати и в расположенной в прихожей вешалке. Последнее размещение он даже оценил — именно здесь люди, не замечая того, полагая, что уже нет необходимости сдерживаться, более раскованно обмениваются мнениями о разговорах и событиях в гостиной. Когда женщина пришла в очередной раз, Ермолин сполна уплатил ей не только за предыдущий, но и за сегодняшний визит и сказал, что она неряха, так как не столько убирает, сколько оставляет мусор. И передал ей подслушивающие аппараты.
О принадлежности второй, тоже приходящей прислуги, по всем статьям привлекательной девицы лет двадцати пяти, к числу осведомителей КГБ, стало известно спустя два дня, поскольку этим занимались специально. Однако, посоветовавшись с коллегами, Ермолин решил, что лучше известный недруг в доме, чем неизвестный вне его, и девица осталась. Эта демонстративно начала с ультиматума по поводу времени работы. Он ответил, что она будет приходить и уходить в тот день и час, когда это удобно ему.
Если не согласна, он ее не задерживает. Потом она попыталась залезть к нему в постель. В другое время он, наверное, и не отказался бы от ее шикарного тела, но очень уж не вовремя она предложила себя. С тех пор они жили в мире. Но он видел, что девица регулярно своим подобранным ключом открывает его стол, и иногда оставлял там «небезынтересный» для ее начальства документ.
— Уживаемся, — сказал Ермолин. — Хотя за пять лет девица значительно порастеряла свою былую привлекательность. Мы даже, вроде бы, подружились. Только в последнее время меня почему-то подмывает спросить, кто ей платит больше, КГБ или я.
— Иногда находит такое, непредвиденное, — кивнул Иван Петрович. — Как дочь?
— Защитила докторскую по физике квантов. Живет все там же, в новосибирском Академгородке со своим писателем, широко известным в семейном кругу. На днях собирается приехать сюда по своим академическим делам.
— О писательской известности — это ты неплохо. Только ведь большинство классиков стали известны посмертно, — улыбнулся Вашутин. — Сколько сейчас лет Лене?
— Двадцать девять. На три года старше Максима. За столько лет, наконец, побудут вместе. Надеюсь, найдется, о чем поговорить. Но, коль речь уже зашла о семейных делах, стало быть, пора оставить начальство в покое. Когда мне вылетать?
— Ну, что вы, Анатолий Павлович, для меня это действительно интересно, — возразил Вашутин, тем не менее, заговорил о деле. — А вылетать надо как можно скорее. Лучше завтра же.
— Надеюсь, не будет дополнительных заданий относительно новой наркоидеи?
— Не будет, пока о командировке знаем только мы с вами да бухгалтерия. Потому и говорю, что надо лететь, не мешкая. Как бы КГБ, чего доброго, не направил свои фальшивки в ЦК. Этот Скрипун — нетерпеливый и злобный мужик. Да, вот что хотел спросить. Как полагаешь, можно оставить нашим полномочным представителем в Афганистане полковника Клементьева?
— Можно. Исключительно исполнительный офицер, умный, напористый, знающий. Звезд с неба не хватает, так это ведь ему и не надо.
— Это не удается даже астрономам, — рассмеялся шеф.
Осуществить задуманное дело намеревались с помощью подполковника Медведского, которого Ахмад Масуд знал лично по торговым сделкам и с которым поддерживал связь. По замыслу, на встречу с Масудом вместе с подполковником должны были пойти два офицера ГРУ, которые с этих пор становились полномочными представителями КГБ по организации и осуществлению торговых сделок. ГРУ не было заинтересовано в раскрытии своего инкогнито, здраво полагая, что Масуд вряд ли заинтересуется, чем вызвана смена посредников, — лишь бы честно вели дело.