Смерть в Сингапуре [сборник]
Шрифт:
— Чем? — поинтересовался я.
— Именно этот вопрос я ему и задал. Он предложил подключить к этому делу ФБР.
— Что ты ему сказал, Майрон?
— Брось этот тон, Сент-Ив. Я заверил его, что в этом нет абсолютно никакой необходимости, что мы привыкли работать в одиночку и если он действительно хочет помочь, пусть позаботится о том, чтобы ФБР держалось в стороне до получения щита музеем.
Я решил, что Майрону Грину пришелся по душе звонок из госдепа. А еще больше понравился ему отказ от помощи. Тем самым он уже причислил себя к главным
— Что еще сказал помощник заместителя секретаря по африканским делам после того, как ты отверг его помощь?
— Ну, честно говоря, мне показалось, что он огорчился. И продолжал долдонить, что мое положение не позволяет мне оценить политическое значение щита Компорена, а его возвращение… я даже записал эту фразу:…станет краеугольным камнем будущих отношений между Жандолой и Соединенными Штатами. Как тебе это нравится?
— Последнее лишь означает, что Штаты солидаризируются с Британией и не хотят, чтобы Франция и Германия оказывали помощь Компорену.
— Откуда тебе это известно? — удивился Майрон Грин.
— Меня просветил Консешпн Мбвато.
— Понятно, — по голосу чувствовалось, что ничего-то ему не понятно. — Короче, я дал ему от ворот поворот и предупредил, что мы умоем руки, если в дело вмешается ФБР.
— Как он отреагировал?
— Поинтересовался твоей профессиональной компетентностью.
— И ты заверил его, что лучшего специалиста не найти.
— Естественно. Я также вновь подчеркнул недопустимость вмешательства ФБР, и он пообещал мне принять все необходимые меры. Знаешь, что я тебе скажу?
— Что?
— Может, мне следовало пойти на дипломатическую службу вместо того, чтобы заниматься юриспруденцией. Если такие, как Кокс, составляют в государственном департаменте большинство…
— Ты мог бы принести там большую пользу, — я приложил все силы, чтобы голос звучал искренне.
— Думаю, что да, — на полном серьезе добавил Майрон Грин. — Держи меня в курсе, Филип.
— Буду докладывать о каждом шаге.
Когда он положил трубку, я позвонил вниз и попросил Эдди, дневного коридорного, принести мне сэндвич с бифштексом и стакан молока.
— Бифштекс сегодня так себе, — ответил Эдди.
— А как сегодня ливерная колбаса?
— Колбаса хорошая.
— Тогда неси сэндвич с ливерной колбасой.
Дожидаясь Эдди, я расписался на обороте чека, положил
чек в конверт и адресовал его Майрону Грину. Когда же Эдди принес сэндвич, я заплатил за него и дал Эдди письмо, а также два доллара, чтобы поставить на лошадь, которую я выбрал в самолете.
— У них опять нет шестицентовых марок, — предупредил Эдди, — но у меня завалялось несколько штук.
— Во сколько они мне обойдутся?
— По десять центов штука.
— Наклей на письмо одну, — я дал ему десять центов. Вот почему я так люблю Нью-Йорк. Сосед никогда не откажет в помощи. Правда, не без выгоды для себя.
Я съел сэндвич и остаток дня провел в ожидании телефонного звонка, читая
К шести часам телефон так и не зазвонил, но я подождал еще пятнадцать минут, прежде чем набрать номер.
— Авторемонтная мастерская От А до Я, — ответил мужской голос.
— Мне нужен Паризи.
— Кто?
— Паризи, — отчетливо произнес я. — Джонни Паризи.
— Такого здесь нет.
— Скажите ему, что звонит Филип Сент-Ив.
— Сент-кто?
— Ив. Повторить по буквам?
— Сейчас погляжу.
Через пару минут трубку взял Паризи.
— Привет, Везунчик.
— Мне понравился твой новый секретарь.
— Ты о Джое? Что-то в нем есть, не так ли?
— Полностью с тобой согласен.
— Между прочим, вернувшись от тебя в субботу, я понял, что проигрался в пух и прах. Вечер обошелся мне в девятьсот баксов, и большая их часть перекочевала к Огдену.
— Ему нужны деньги. В следующем месяце его дочь идет в колледж.
— Черта с два. Он столько заколачивает, что может отправить в колледж дюжину дочерей, причем это никак не отразится на его бюджете.
— Таких богачей просто нет, — возразил я.
— Может, ты и прав, — не стал спорить Паризи. — Все было по-другому, когда мы учились в колледже. Не понимаю я нынешнюю молодежь. Вечно орут, бунтуют, чего-то требуют.
— Они просто другие.
— Им слишком легко достаются деньги, — определил причину Паризи.
— Ты сможешь пообедать со мной сегодня? — сменил я тему.
— В десять у меня встреча с одним парнем.
— Подъезжай к восьми, и я угощу тебя бифштексом.
— У Доминика?
Я вздохнул. Доминик означал, что мне придется выложить за обед сорок долларов.
— У Доминика.
— Идет. В восемь часов, — я уже собрался попрощаться, когда он спросил: — Ты снова работаешь, не так ли?
— Работаю, — подтвердил я.
— Я так и понял, — и он положил трубку.
Доминик, небольшой ресторанчик в западной части 54-й улицы, однажды приобрел популярность, когда один голливудский киногерой стал захаживать туда, приезжая в Нью-Йорк. В ресторане царили тишина и покой, посетителям подавали отменную еду, да к тому же тридцать процентов стоимости ресторана принадлежали доброму другу кинозвезды, занимавшему достаточно высокую ступеньку в преступной иерархии. Однако об убежище кинозвезды стало известно, в ресторанчик повалили заезжие туристы, заказывая спагетти, фрикадельки и даже пиццу, чем вывели из себя шеф-повара, который пригрозил, что уволится. Киноактер перестал появляться в ресторане, его владельцы подняли цены, туристы перебрались в другие заведения, где могли встретить какую-нибудь знаменитость, чтобы потом поделиться впечатлениями в Джоплине или Седар-Фоллз, а может, в Чикаго или Далласе. В Америке много желающих поглазеть на знаменитости, и живут они не только в Джоплине или Седар-Фоллз.