Смерть всегда движется рядом
Шрифт:
– Нет, нет... Я ни кому ни чего не говорила.
Я прижал ее к себе чуть-чуть и она замолчала, уйдя в свой мир грез.
Утром карта северного района лежала у меня на столе. Я очень удивился, как сумел Мансур выкроить время, чтобы ее изготовить. Я приказал снять с нее две копии и вызвал майора Махмуда и Мансура.
– Господа офицеры, этот район я разделил на три части. Каждый из вас возьмет на себя одну из частей и пойдет на место представителем штаба. Я предоставляю вам право выбора места
– Я пойду здесь, - поспешил Мансур, указав на равнинный участок.
– А я, здесь, - Махмуд выбрал место рядом.
Мне достался холмистый и неровный участок.
– Тогда получайте карты и ... Вперед.
Они вышли и тут передо мной возникла Дорри.
– Привет, Александр.
– Здравствуй, Дорри. Чего тебе не спиться? После вчерашнего, надо неделю приходить в себя.
– Но вы-то уже на работе, а я, незабывай, корреспондент. И потом, на что ты намекаешь?
– Успокойся, Дорри. Что ты хочешь?
– О... Много чего. Тебя, например. Еще, редакция просила сделать еще один репортаж и зная твой дрянной характер, я принесла тебе бумажку от командующего. На.
Она передала мне распоряжение генерала об оказании содействия корреспонденту "Дели Ньюс".
– Ладно, выбирай, к кому пойдешь в группу. К Мансуру, майору Махмуду или ко мне.
– Конечно к тебе. Мог бы других и не предлагать.
– Хорошо, поехали. Газик стоит у входа в штаб.
Дорри сразу влезла в танк и по-хозяйски стала снимать с себя одежду. Опять ее голая грудь и шикарное тело замелькало передо мной.
– Вперед, - скомандовал я и танк начал плавную раскачку, гремя тяжелыми "блинами".
Мне казалось, что в машине выше 50 градусов. Как только двигатели выдерживали. Мы истекали потом и вентиляторы совсем не помогали нам. Броня была раскалена и притронуться к ней невозможно. Здесь были другие противопехотные мины. Танк только подрагивал и гудел "блинами". Осколки стучали по броне. Через три километра, мы забрались на высокий холм и... Дорри закричала.
– Смотрите, там внизу. По моему там самолет.
– Стоп, - скомандовал я.
– Всей колонне, стоп.
Внизу, в лощине, на брюхе лежал окрашенный защитной краской шестиместный самолет с оторванным крылом. Его нос уперся в крутой откос, сзади в грунте шла канава по ширине фузеляжа, проделанная при посадке с вершины соседнего холма.
– Всем, глушить двигатели, открыть люки, из машин не вылезать. Ждать моей команды, - прижав к шее лорингофоны приказал я.
Растянувшиеся танки застыли на подъеме холма.
– Механник, не торопясь, вперед, - скомандовал я своему водителю.
Танк качнулся и мы поползли вниз к самолету. Бамс... Выскочила мина-попрыгунчик и шрапнель с грохотом врезалась в броню. Опять смена минных полей. Еще одна, бамс... тра-та-та-та. Ого сколько их напичкано. Блестящая от пота Дорри сидит вцепившис в триплекс. Она уже не замечает грохочущих осколков. Все внимание ее к самолету.
– Так поближе, чуть вправо, а теперь протраль вокруг самолета.
Но танк вдруг резко остановился.
– Господин капитан, там перед нами трупы, - зашумел микрофон.
– Тогда обойди их.
Машина развернулась и, отойдя от самолета, вернулась к нему уже с хвоста.
– Стой. Глуши двигатель.
Наступила непривычная тишина. Я откидываю люк, хватаю свою одежду и набрасываю ее на бронь. Даже через одежду чуствую жаром пышащий металл.
– Ай, черт.
Все-таки задел боком о кромку люка. Теперь точно ожог. Иду в тапках по броне и чуствую ногами ее высокую температуру. Спрыгиваю на песок сзади танка на очищенную от мин дорожку.
Передо мной самолет с английскими опозновательными знаками. Метрах в семи от самолета лежат три скелета, в гражданской драной одежде. Мина-попрыгунчик удачно уложила их в ряд.
– Почему он не взорался?
Сзади меня голая, с шлемофоном на голове и фотоаппаратом в руках, стоит Дорри.
– Самолет был обстрелян, баки пробиты. Все горючее вытекло. Поэтому и цел.
– А летчик где?
– Сейчас посмотрим.
Осторожно оглядывая землю иду к открытой дверце самолета. В самолете ящики, в беспорядке наваленные на сиденья. Скелет-летчик замер за штурвалом. Спрыгиваю на землю и замираю. Дорри в азарте съемок отошла от протраленной полосы. Ее фотоаппарат щелкает в руках, а она мелькала голым телом вокруг трех трупов.
– Стой!
В несколько прыжков настигаю ее и обхватив падаю на землю.
Вовремя. Шир... раскидав песок выскочил попрыгунчик. Бам... грохнул над нами разрыв. Завизжала шрапнель.
– Дура, мать твою.
Я лежу на ее роскошном теле. Она ошеломлена настолько, что только разевает рот, не издавая звука.
– Мне больно спину, - наконец прорвался звук.
Я поднимаюсь и за руку вытягиваю ее с земли. Вся спина исцарапана и изодрана на мелких камнях. Появилась кровь.
– Марш в машину.
– Погоди, посмотри, - она указывает на трупы.
У центрального, у самой головы лежит грязный от песка чемоданчик, его ручка прикована цепочкой к белой кости бывшей руки. Я осторожно подхожу к скелетам и приподняв чемоданчик тяну его на себя. Кисть отламывается от руки и повисает на цепочке. Я вытас киваю, ее из браслета и откидываю к самолету. Чемоданчик в руках.
– Пошли. Мы завтра протралим здесь и пришлем кого-нибудь.
Дорри кончает снимать самолет и идет к танку.
– Куда, идиотка? Сбоку нельзя.