Смерть за смерть. Кара грозных богов
Шрифт:
Брови Полата приподнялись, в голосе прозвучала скука, неумело спрятанная за удивлением:
– Жедан вернулся?
Князю не ответили – и без того всё ясно. Наконец Полат оборвал неудобное молчанье, велел воеводе:
– Проводи его.
И снова взгляд пса на блоху и неторопливые шаги – прочь.
Нет, не такой Розмич представлял себе эту встречу! Как-никак вместе первую кровь пролили, в один день. Памятный день! Не признал, стало быть, князь.
…Воевода принял меч и ножи, а после ещё и обыскал. Под
Тут же появился слуга в видавшей виды рубахе, с низким поклоном распахнул вторую дверь. После «радушия», проявленного белозёрскими воинами, посланник Олега был готов ко всему. Но когда в горницу вошла молодая красивая женщина – оторопел.
Она ступала плавно, будто рысь на охоте. Спина прямая, взгляд повелительный. Волосы выглядывают – светлые, но, как полагается по словенскому обычаю, убраны под платок. Очелье украшают в три ряда височные кольца, гривна золотится на шее, такие же тяжёлые браслеты на тонких запястьях, на груди поблёскивают бусы сердоликовые. Богатое платье сиреневого шёлка с золотой вышивкой по краям – струится, подчёркивает каждый шаг.
Розмич спешно поклонился, мысленно отмечая – вот уж точно… княгиня! Такую с простой бабой ни в жизнь не спутаешь! Даже если накануне в бочке с брагой искупаешься.
Да только на словенку не похожа – росточку невеликого, глаза узковатые, лоб низкий и скулы непривычно выступают. Чуждая она.
Кажется, по пути сюда Птах говорил, дескать, жена Полатова из местной веси.
Князь объявился следом, но рядом с женой выглядел тусклым пятном.
Розмич невольно поёжился. Сердцем чуял – кровь вепсы куда сильней той, что течёт в князе. Сам не заметил, как проникся к этой, чужой, особым уважением.
Она заняла место подле Полата. С виду равнодушная, но взгляд цепкий. А глаза поднимешь, будто прямиком в душу заглядывает. Розмич сторонился этого взгляда, путался в ощущениях, как никогда прежде. Даже слова самого князя не сразу уразумел.
– Так что за послание? – бесцветно спросил Полат.
– А?
Розмич встрепенулся, с силой отринул посторонние мысли и отвесил новый поклон.
– Здрав будь, княже, – сказал он. – И ты, княгиня. Я прибыл из Алоди, с вестью от господина моего Олега.
– Об этом ты уже доложил, – напомнил Полат.
Розмич и сам не понял, отчего смутился. Только боевой пыл растерял окончательно.
– Скорбную весть велел он передать… Отец твой, великий князь Рюрик Новгородский, скончался – тому уж лунный месяц будет. От ран. В походе на Корелу. Нынче же князь Олег, ибо он пока нарядник союза ильмерского, и русь, и кривичей, и словен, и чудь на общий сход собирает. Князей да старейшин. Клятвы прежние друг другу подтвердить.
Во взгляде Полата блеснул интерес.
– Вот как? А ты явился меня позвать?
– Тайны в том нет, – нахмурился дружинник. – Сход в вотчине усопшего правителя назначен, в Новгороде.
– Новгород, – задумчиво протянул князь, огладил бороду. – Помню, помню… Город, коему прочат стать великим… И когда же?
Розмич пожал плечами:
– Как все соберутся. Князья Олег и Велмуд через пару седьмиц уж там будут, остальные – как явятся.
– Остальные? – В чём причина княжьего удивления, Розмич не догадывался. – Ладно… Пусть будет Новгород. Это всё, что хотел передать?
– Всё, – подтвердил дружинник упавшим голосом.
Равнодушие Рюрикова сына просто не укладывалось в голове. Князь даже подробностей не выспросил! Даже не поморщился, будто горя для него не существует. А может, это Розмич чего-то не понимает? Полат же наоборот – прав? Негоже мужчине показывать свои чувства, особенно печаль.
– Тогда иди, – сказал князь. – У воеводы спросишь, он укажет, где разместиться.
Дружинник и впрямь собрался покинуть горницу. Звенящий голосок княгини остановил:
– Князь мой, ты забыл о главном.
– Да? – недоумённо спросил Полат.
– Этот доблестный воин проделал долгий путь, – продолжала женщина. – Он преодолел пороги, справился с течением наших рек и морей. Побывал в схватке с бьярмами, как говорят. Он заслужил награду, разве нет?
Милость князя сродни божественной. О ней только юродивый не мечтает, но даже он не сможет отказаться, коли владыка решит наградить. За такую честь воины готовы на любые подвиги, миряне из кожи вон вылезут, а бояре да прочая знать – на любую хитрость пойдут. И счастья потом – на весь мир, а рассказов – даже праправнукам достанется. Вот и Розмичу полагалось радоваться… Он же хотел провалиться сквозь землю.
– Ты права, Сула! – бросил Полат. – Какую награду хочешь, словен?
Всё-таки не зря говорят, будто в слове великая сила скрыта. Кажется, князь ничего дурного не сказал, а дружинник почувствовал себя оплёванным. Даже хуже – его будто в выгребную яму окунули.
Несколько мгновений боролся с негодованием, а когда голос обрёл прежнюю твёрдость, ответил:
– Я пришёл не за наградою. Но если хочешь одарить – позволь сопровождать тебя, князь, в самый Новгород. Нас пятеро осталось, из дюжины.
– Нет… – пропела княгиня, хитро сверкнув глазами. – Этой награды мало! Проси о заветном, ежели остальное не нужно.
Розмич растерялся больше прежнего – как она узнала, что заветное есть? Как догадалась, что задача эта только князю под силу?
– Ну же! – подтолкнула женщина. Голос прозвучал озорным колокольчиком. Подобный хоть всю жизнь слушай – не надоест.
– Есть одно, – сознался воин. – Затеей зовут. Свататься хочу, да боюсь, просто так не отдадут.