Смерть за стеклом

Элтон Бен

— Великолепная работа, в самую точку! — Джеральдина, когда считала нужным, на похвалы не скупилась. — Вот что значит роль человеческого фактора в телевидении. Ларри, дуй к туалету и прихвати ее, когда она будет выходить.

Внутри туалета была одна-единственная камера дистанционного управления — высоко под потолком. И она передавала изображение схватившейся за голову сидящей на унитазе Келли.

В бункере, как обычно, возникло смущение: люди так и не привыкли к этой необычной обязанности — наблюдать, как другие справляют нужду. Днем хотя бы что-то происходило — можно было отвлечься: смотреть

и слушать другое. Однако если кто-нибудь из обитателей дома собирался в туалет ночью, все шестеро из режиссерской команды следили за его действиями. До странности острое и унизительное ощущение. Люди чувствовали себя мерзкими извращенцами.

На этот раз существовал отвлекающий момент в виде парилки. Но в полиэтиленовом ящике внезапно все стихло. Больше не слышалось ни возни, ни криков, ни восклицаний, которые сопровождали игру в прикосновения. Словно «арестантов» неожиданно поразил пьяный ступор. И все внимание режиссерской команды обратилось на девушку в туалете.

Взрослые, образованные, квалифицированные люди сидели и ждали, когда молодая женщина опорожнит мочевой пузырь. А может быть, и кишечник. И чувствовали себя до невозможности глупо.

— Ну давай, дорогуша, — подбодрила Келли Джеральдина. — За три недели здесь все послушать успели, как ты писаешь.

— А она часом не плачет? — предположил Фогарти. — Раньше Келли, когда писала, никогда не хваталась за голову.

— Кто-то слишком наехал в парильне, — с готовностью подхватила Тюремщица. — Завтра наверняка услышим в исповедальне.

— Или перепила, — заметила помощница главного режиссера Пру.

— Тоже возможно.

Они продолжали смотреть на сидящую в туалете девушку. В конце концов, это было их профессиональной обязанностью.

— Я тоже сейчас лопну, — встрепенулась Джеральдина. Она безвылазно находилась в бункере и много часов подряд беспрестанно пила кофе. — Готова спорить, что вернусь до того, как она управится. — Джеральдина гордилась тем, с какой скоростью справляла свою нужду. — Хотя, прошу заметить, собралась посрать, — сообщила она через плечо ошарашенным коллегам. Тюремщица знала, насколько отталкивающей казалась подчиненным, и любила их шокировать, побивая самые мрачные ожидания.

— Чрезмерно много информации, — буркнул Фогарти, когда дверь за Джеральдиной закрылась.

Все ожидали в молчании.

— Она чем-то расстроена, — предположила Пру.

— Кто? Джеральдина? Очень сомневаюсь.

— Да не Джеральдина, а Келли. Она не хотела в туалет. Просто убежала от остальных.

— Возможно.

— Сидит, ничего не делает. Стало невмоготу, вот и вырвалась из парилки. Но знала: если уйдет просто так, Джеральдина лишит группу половины рациона. Единственный способ — притвориться, что захотела писать.

Вскоре вернулась Тюремщица и высказала то же самое мнение.

— Дурака валяет! Я этого не потерплю. Сейчас объявлю на весь дом: пусть либо отливает, либо валит с толчка. Где мой голос? Где Сэм? Пусть эта стерва катится обратно в парилку!

— Подождите, — встревожилась Пру. — Там что-то случилось.

День двадцать девятый

8.10 вечера

Цифры над нижним срезом экрана показывали 23.44. Одиннадцать сорок четыре

и двадцать одну секунду, двадцать две, двадцать три.

Даже после нескольких прокручиваний Колридж с тягостным чувством смотрел эту кассету. Он слышал, что сюжет предлагается подписчикам в Интернете и его уже скачали десятки тысяч раз. Инспектор был уверен, что до конца жизни не сумеет понять, как среди живых существ одной породы могут быть и Иисус Христос, и те, кто получает удовольствие от видеозаписи убийства молодой женщины. Он предположил, что во всем существовал некий мессианский смысл, но это не помогало ни понять, ни принять.

Колридж, Хупер и Триша наблюдали, как, пока ничего не подозревавшая голая Келли сидела в туалете, на другом конце дома, в мужской спальне дрогнул полиэтиленовый клапан входа в парилку. По ту сторону порога началась возня: невидимая рука схватила из стопки простыню, которой «Любопытный Том» позволял пользоваться при отлучках в туалет. Неизвестный сначала занавесил полотнищем проем, а выходя, завернулся в него сам. Полиция использовала самые современные технологии увеличения и выжала из расплывчатого, голубоватого изображения все, что могла. На мгновение мелькнула рука, но не удалось даже установить, мужская она или женская и было ли на ней кольцо.

Закутанная с головы до пят сгорбленная фигура проследовала из мужской спальни в залитую неоновым светом гостиную, оттуда завернула на кухню, где опять из-под покрова на секунду мелькнула рука, когда неопознанный брал из ящика самый большой нож. А когда из парилки снова донеслось стихшее было гоготанье и хихиканье, фигура преодолела оставшиеся метры гостиной и, оказавшись в зоне общего пользования, приблизилась к двери в туалет.

День двадцать седьмой

11.44 вечера

— Кто это такой, черт подери? — спросила Джеральдина, вглядываясь в показавшуюся из мужской спальни закутанную в ткань фигуру.

— Без понятия, — ответили в один голос Фогарти и Пру.

— Наверное, кто-то решил подшутить и напугать Келли, — предположил Боб.

Неизвестный пересек кухню и вынул нож из ящика стола.

— Это мне не нравится, — буркнула Джеральдина. — Совсем не смешно.

Фигура двинулась к туалету.

— Они слишком на взводе, — забеспокоилась Тюремщица. — Надо срочно сделать объявление. Скажите этому хмырю в простыне, кто бы он там ни был, чтобы бросил дурить и вернул нож на кухню. Не то он нас подставит под запрет долбаной Комиссии по стандартам. Сэм ушла. Давай ты, Пру. Быстро врубай связь!

Но времени на это уже не хватило.

Закутанная в ткань фигура неожиданно распахнула дверь в туалет и юркнула внутрь.

Келли, видимо, разглядела лицо убийцы, но она оказалась единственным видевшим его человеком. Все обитатели прекрасно знали расположение объективов в доме, и тот, кто ворвался в туалет, был уверен, что единственная камера в этом помещении висела над дверью. Проникнув внутрь, неизвестный поднял высоко над головой ткань. Он сжимал ее обеими руками, но в одной из них по-прежнему держал нож. Келли, вероятно, удивленно вскинула голову. Однако растянутая над головой неизвестного ткань мешала обзору и не позволила увидеть его движения.