Смерть за стеклом
Шрифт:
Джеральдина и ее команда продолжали смотреть на экран, и в этот момент ткань обрушилась на сидящую. Как обнаружилось позднее, таким образом убийца нанес свой первый удар — проткнул Келли шею.
В аппаратной все еще считали, что это шутка. Для других мыслей не было никаких оснований.
— Чем занимается этот мудила? — спросила Джеральдина.
Ткань взмыла верх и опять опустилась на Келли.
День двадцать девятый
8.30 вечера
— Я полагаю, он намеревался
— Нелегкое дело, если режешь человека ножом.
— Сильный удар в мозг, после чего моментальная смерть.
— И никаких фонтанов крови.
— Именно. Однако девушка, должно быть, дернула головой, и он задел шею.
— Но, на свое счастье, промазал мимо яремной вены. Иначе непременно бы запачкался.
— Везучий, гаденыш.
Инспектор признал, что убийце в самом деле везло.
— Я по-прежнему утверждаю, что для такого дела требуется мужская сила, — проговорил Хупер.
— Вовсе нет, — возразила Триша с оттенком нетерпения. — Мы же все доказали. — Она провела несколько неприятных часов в лавке мясника, протыкая ножами свиные черепа.
— Согласен, женщина могла это сделать, — не сдавался сержант. — Но с каким риском? А если бы лезвие натолкнулось на кость — как, кстати, случалось с половиной поросячьих черепов? Требовался сильный удар, а у кухонного ножа рукоять без защиты. Ты была в перчатках, а помнишь, как однажды соскользнула ладонь? Если бы убивала женщина и с ней бы случилось такое, она бы порезала пальцы. Келли бы дернула за полотно, и все бы сорвалось. Очень мало шансов, что именно женщина нанесла подобный удар.
— Если не считать Сэлли, — возразил Колридж. — Большой, мускулистой Сэлли. Главного кандидата на роль убийцы согласно результату опроса по Интернету.
— Какого дьявола Сэлли убивать Келли? — спросила Триша немного поспешнее, чем требовалось.
— А какого дьявола другим ее убивать? — парировал Колридж. — Наверняка известно только одно: преступление мог совершить любой из них. Убийца — правша. И все участники шоу — тоже. Хотя я считаю, что это сделал тот, кто сильнее. Вероятнее, мужчина.
Все снова повернулись к экрану. Неизвестный проник в дверь в одиннадцать часов, сорок четыре минуты и двадцать одну секунду. Через две с половиной секунды нанес первый удар. А еще через две — второй, и последний. И к этому времени находился в туалете значительно меньше десяти секунд.
— Если бы он не был таким расчетливым, я бы решил, что преступник ненормален, — заметил Колридж.
Пленка крутилась дальше. Оказывается, убийца прихватил из парилки еще одно полотно. Распрямляясь после второго удара, он набросил его на жертву. А в другое продолжал кутаться, когда выходил из туалета.
— Ведь это вы разговаривали с дежурным оператором, констебль? — спросил инспектор.
— Да, сэр, — отозвалась Триша. — Довольно долго. Его зовут Ларри Карлайл. Он видел, как завернутая
«Я видел, как неизвестный человек вошел вслед за жертвой в туалет примерно без двадцати двенадцать. Вскоре появился опять и, пройдя через гостиную, вернулся в мужскую спальню. Я его не снимал, так как получил указание дежурить у туалета и дожидаться Келли, чтобы сделать еще несколько кадров обнаженной натуры. И оставался у двери до тех пор, пока не поднялась тревога. Я подумал, что она слишком долго находилась в туалете. Смена кончалась через двадцать минут, и я в итоге решил, что девушкой придется заниматься напарнику. Но минуты через четыре-пять все бросились из бункера в дом. Остальное вы знаете».
— Минуты через четыре-пять? — переспросил инспектор.
— Так он заявил, — ответила Триша.
— Но согласно утверждениям других «арестантов» и судя по часам на экране, прошло не более двух минут.
— Если вы стоите и безотрывно смотрите на дверь, полагаю, очень просто ошибиться во времени.
— А сколько минут, по его мнению, прошло между тем, как из спальни вышла Келли, а потом за ней последовал убийца?
— Он сказал, что две. Но это тоже неверно. На самом деле пять.
Колридж взял большую красную записную книжку, в которую заносил записи по делу об убийстве Келли, отметил в ней фамилию Карлайла и противоречия в его показаниях. Слово «Карлайл» он выводил печатными буквами, и его подчиненным показалось, что он сто лет не мог закончить предложение.
День двадцать седьмой
7.00 вечера
Свидетельские показания Джеральдины подошли непосредственно к моменту преступления. Она рассказала примерно то же, что и остальные.
— Я увидела, как из парилки вышел некий тип в простыне, пересек гостиную, вошел в туалет и убил Келли.
— Как долго Келли оставалась в туалете перед тем, как появился преступник? — спросил Колридж.
— Думаю, четыре-пять минут.
— Вы видели само убийство?
— Само нет. Мешала простыня. Мы видели, как она дважды всколыхнулась вверх и вниз, и не поняли, что это было. Затем тип отвалил из туалета и вернулся в парилку, оставив накрытую материей Келли.
— Вы видели, как завернутый в ткань человек возвратился в парилку и вошел внутрь?
— Да.
— А что случилось потом? — задал вопрос инспектор.
— Мы сидели и смотрели. Келли оставалась на толчке под простыней.
— Вам не показалось это странным?
— Еще бы. Чертовски странным. Мы не понимали, что происходило. Какая-то ерунда с простынями. Понимаете, инспектор, мы не могли себе представить, что совершилось убийство. Решили, что Келли вроде как уснула. Они все порядком набухались, и это было бы в порядке вещей, если бы остальное не казалось бы таким странным.