Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина
Шрифт:
Лимузин внезапно исчезал из гаража отеля, возникая в непредсказуемом месте города. И сразу же в машине оказывались Аленка, Лиза и Пиччи.
Печенюшкин учил сестренок водить. Алена оказалась органически неспособной к технике. Лиза же быстро освоилась за рулем и справлялась с автомобилем довольно лихо.
Дабы не привлекать внимания в людных местах, «мерседес» с помощью Печенюшкина мог изменить номер, цвет, а то и просто обернуться заурядным «фордом» или не первой свежести «тойотой».
О посещении Диснейленда можно было бы написать отдельную
Исполнилась, кстати, еще одна Лизина мечта. Они с Аленой попали на концерт популярнейшей рок-группы «Ремонт верблюдов». Зал бесновался, свет гас, вспыхивал и рвал глаза осколками, когда на эстраду с воплем: «Оле-оле-е!!» выскочил великий Лелик, ударник рокового труда, кубинский эмигрант, сын флейтиста-малайца и норвежки, баронессы Хильденхрюндиг.
— В пустыне чахлой и скупо-о-о-ой!! — завели «ремонты» свой непобедимый шлягер, чемпиона всех хит-парадов последних лет.
Верблюд со вздернутой губо-о-о-ой! О-о! Опять остался — у-у! без ремо-онта, Он не-е дойдет, нет, не дойдет до Геллеспонта! А-э!!.Аленке концерт не понравился. Всю обратную дорогу девочки спорили, чуть не поссорившись.
— Ты до гениальной музыки просто не доросла, — уверяла Лиза, прижимая к груди фотографию группы с автографами «ремонтов».
— Что попало, — тихо защищалась Алена. — Орут и орут. Я спокойные песни люблю и чтоб все слова разбирались.
— Это АБСОЛЮТНО разные вещи! — настаивала сестра. — Даже сравнивать нельзя. Пиччи, скажи ты!
— Я Окуджаву люблю, — признался Печенюшкин. — Выходит, Аленкин вкус мне ближе. Но спорить не о чем. Дороги этой дальней на вас обеих хватит. Лишь бы всегда был рядом синий троллейбус.
— Но сейчас ведь Федя в нем ездит. — Лиза не поняла спутника. — Печенюшечкин! Ты ведь и сам можешь превратиться в троллейбус. Помнишь?
— Я же не всегда рядом, — вздохнул Пиччи, останавливая «мерседес».
– Это тоже хорошая машина. Сейчас мы ее только чуть-чуть усовершенствуем.
Он поднял капот и, засучив рукава, принялся копаться в моторе. Пальцы его гнули металл, как пластилин, разрывали, соединяли, изгибали, разглаживали.
— Готово! — захлопнув капот, мальчуган уселся и круто взял с места. — Теперь, Лизонька, вы и без меня шутя оторветесь от любой погони. Запоминай.
Пиччи объяснял, Лиза повторяла, Аленка хлопала ресницами, глядя на чудесные штуки, вытворяемые машиной.
— Да-а. — Лиза вытерла вспотевший лоб. — Слушай, а сколько бы тебе заплатила фирма за переделку модели?
— Ну, — задумался Печенюшкин, — миллиард бы, наверное, дали.
— Рублей?! — ахнула Алена.
Лиза фыркнула.
— Я думаю, долларов. Правильно?
— Дали бы и в золотых дукатах, — Печенюшкин рассмеялся. — Но, вообще,
— А когда по-настоящему домой? — Аленка шмыгнула носом. — Здесь очень хорошо, но я уже по всем скучаю. Раз в день с мамой-папой по видеотелефону — это же мало. Я во двор наш хочу, и к бабушкам, и к дедушкам, и в квартиру нашу, и на дачу.
— Скоро уже, не горюй! Проводим картоморов, вернетесь домой с почестями. Завтра я улетаю на Запеку, значит, осталось дел недели на две. Будете без меня скучать?
Алена внимательно смотрела на мальчика.
— Ты что-то нехорошее знаешь, а нам не говоришь, — сказала она неожиданно. — Почему мне так все время кажется?.. Лиза, что я сейчас спрашивала?
— Когда нам домой? — старшая сестра, похоже, пропустила напряженный момент мимо ушей. — Я тоже хочу, только я обещала солиста «ремонтов» в гости к нам в отель пригласить. Пол о'Мойкин, вот он на фото — курчавый, разрисованный. Ленка, дадим ему автографы? Можно, Пиччи?..
На райском островке близ Мадагаскара в штаб-квартире гангстеров бурлили перемены. Ларри Люгер, творец и глава преступного синдиката, объявил о намерении ликвидировать дело. Сам хозяин и его подручные — Ужастик и Косоголовый, появившись в небоскребе на несколько часов, тут же исчезали вновь. Лишь изредка Ларри вызывал заместителя по радио и отдавал приказы, повергавшие того в недоумение и панику. Но ослушаться всесильного шефа Чарли Бимбом боялся.
Чарльз Бэдмен Бимбом, несомненно, был блестящим джентльменом. Сверкали его напомаженные волосы, пробор, масленые ласковые глаза, усики, зубы, галстук, булавка в галстуке, запонки, ботинки, цепочка на жилете, костюм мягко отливал серебром. Подчиненные прозвали его Сияющим Чарли.
Сейчас на самой маленькой из своих яхт, в полном одиночестве, Чарли, в который уже раз, лихорадочно обдумывал ситуацию. Волны чуть покачивали драгоценную скорлупку, стоящую на якоре близ островка, у входа в коралловую лагуну. Беспощадное солнце вынудило гангстера сменить привычное облачение. В майке из тончайших золотых нитей и джинсовых шортах с заплатами, собственноручно пришитыми самым знаменитым из парижских модельеров, он бессильно откинулся в шезлонге, рассеянно поглаживая пальцами неподвижный штурвал.
Крах, разорение, нищета, быть может, и арест — вот что виделось Чарли на горизонте. Безумная затея Люгера означала конец синдиката. Конечно, ареста можно было избежать и даже спасти при удаче кое-какие средства. Но для Сияющего Чарли, Симпомпончика, как звала его покойная ныне мамочка, жизнь все равно кончалась.
Он привык швырять миллионы на любую прихоть, дарить целые цветочные магазины девушкам, случайно приглянувшимся на набережной, каждую неделю покупать новые, самые дорогие, машины. Кроме того — втайне от Люгера — он запустил руку в казну организации, надеясь вскоре покрыть недостачу, однако запутывался в долгах все больше и больше.