Смертельно опасны (антология)
Шрифт:
На Драконьем Камне об этом узнали со слов Эйегона Младшего: мальчик примчался домой, вцепившись, как клещ, в шею Тучи. Весь белый, он обмочился от ужаса и трясся, как лист. На драконе он летел в первый раз и в последний: Туча, пронзенный стрелами из луков и скорпиона, умер час спустя, истекая черной дымящейся кровью. Младший, принц Визерис, не смог убежать; он спрятал свое драконье яйцо, переоделся в лохмотья и прикинулся юнгой, но настоящий юнга выдал его. Тирошийский капитан первым взял принца в плен, но адмирал флота Шарако Лохар из Лисса забрал ценный трофей себе.
Услышав об этом,
Подкрепление в виде Среброкрылого, Морского Чуда, Бараньего Вора и Вермитора лишило моряков боевого духа. Галеи бросились врассыпную, а драконы поджигали одну за другой, изрыгая золотые, красные и оранжевые клубы пламени. Черный дым поднимался к небу, горящие люди с криками прыгали за борт. Казалось, что победа близка… но тут Вермакс стал падать и рухнул в море.
О причине его падения рассказывали по-разному. Одни говорили, что арбалетный болт угодил ему в глаз, но это слишком уж похоже на гибель Мираксеса в Дорне. Другие уверяли, будто какой-то матрос в вороньем гнезде метнул в Вермакса кошку на цепи. Она застряла между двумя чешуйками и распорола дракону брюхо, когда матрос обмотал цепь вокруг мачты. Вопль дракона услышали даже в Пряном, несмотря на шум битвы. Вермакс камнем пошел вниз, врезался в пылающую галею, запутался в снастях и потонул вместе с ней.
Джакайерис, как говорят, уцепился за горящую деревяшку, но арбалетчики с мирийского корабля принялись пускать в него стрелы и наконец убили. Джак ушел в пучину вслед за своим драконом.
Битва в Глотке кипела всю ночь и осталась в истории как одно из самых кровопролитных морских сражений. Из девяноста кораблей, приведенных со Ступеней Шарако Лохаром, обратно дотащились всего двадцать восемь.
Драконий Камень враги обошли стороной, и весь удар принял на себя Дрифтмарк. Разграбленный и сожженный Пряный так и не был отстроен; тела его жителей валялись на улицах, приманивая воронье, крыс и чаек. Предали огню и замок Высокий Прилив. Сокровища, привезенные Морским Змеем с востока, погибли, слуг его перебили. Флот Велариона сократился почти на треть, тысячи моряков пали, но ни одну из этих потерь не оплакивали так, как Джакайериса, принца Драконьего Камня.
Две недели спустя Ормунд Хайтауэр в Просторе оказался меж двумя армиями. С северо-востока на него ударила большая рыцарская конница Таддеуша Рована, лорда Золотой Рощи, и Тома Флауэрса, Бастарда из Горького Моста, а сир Алан Бисбери с лордами Аланом Тарли и Оэуном Костейном отрезали ему дорогу на Старомест. Клещи сомкнулись на берегах Медовички, и поражение Хайтауэра казалось неминуемым, но тут на поле упала тень и раздался ужасный рев: в битву верхом на Тессарионе вступил оруженосец лорда Ормунда, пятнадцатилетний принц Дейерон.
С его появлением все изменилось. Лорд Ормунд перешел в наступление, люди королевы пустились бежать. Лорд Рован отошел на север с остатками войска, обгорелый
Разгром при Медовичке погрузил в уныние «черный» двор Рейениры. Лорд Бар-Эммон предложил даже склонить колено перед Эйегоном II, но королева и слышать о том не желала. Сердца людей, особенно женщин, ведомы одним лишь богам: Рейенира, сломленная потерей одного сына, после гибели второго воспряла духом и осушила слезы. Драконов у нее все еще оставалось больше, чем у единокровного брата, и королева твердо вознамерилась извлечь из них всю возможную пользу. Она низвергнет огонь на головы Эйегона и присных его, заявила Рейенира совету, и либо сбросит его с Железного Трона, либо погибнет сама.
Той же решимостью на другой стороне залива проникся и принц Эйемонд, правивший вместо недужного брата. Не принимая в расчет Рейениры, он опасался дяди своего Дейемона и войска, которое тот собрал в Харренхолле. На совете, куда он призвал и своих знаменосцев, принц заявил, что намерен дать Дейемону сражение и покарать мятежных лордов Трезубца.
Не все члены «зеленого» совета одобрили это намерение. Десница и сир Тайленд Ланнистер были на стороне принца-регента, но великий мейстер Орвил убеждал его заручиться прежде поддержкой дома Баратеонов, а лорд Джаспер Уайлд просил вызвать с юга лорда Хайтауэра и принца Дейерона, ибо «один дракон хорошо, а два лучше». Королева-мать также советовала сыну подождать, пока король и Солнечный выздоровеют и смогут сражаться.
Эйемонд, однако, ждать не желал. Он заявил, что обойдется и без братьев с их драконами: Дейерон слишком молод, а Эйегон незнамо когда поправится. Караксес, конечно, змей опасный, хитрый и закаленный в боях, но Вхагар еще старше, еще страшнее и притом вдвое больше. Одноглазый, по мнению септона Евстахия, не хотел делить славу ни с братьями, ни с кем-либо другим.
Перечить ему не представлялось возможным, ведь правителем государства был он. Вскоре принц, верный слову, вывел из Божьих ворот четыре тысячи войска.
Но Дейемон, воин старый и опытный, нипочем не позволил бы запереть себя в стенах крепости, даже столь прочной, как Харренхолл. Люди его в Королевской Гавани сообщили ему о планах племянника еще до выступления Эйемонда из города. «Давно пора», – рассмеялся Дейемон, услышав, что принц-регент и Кристон Коль отправились наконец в свой поход. С искривленных башен Харренхолла взмыла целая туча воронов.
Лорд Валис Моутон тем временем вышел из Девичьего Пруда с сотней рыцарей. В пути к нему примкнули Селтигар с Коготь-острова и полудикие Крэбы и Брюны с мыса Раздвоенный Коготь. Подойдя через сосновые леса и окутанные туманом холмы к Грачевнику, они застали тамошний гарнизон врасплох. Отвоевав замок, лорд Моутон послал храбрейших своих воинов добить Солнечного.