Смертельно прекрасна

Дьюал Эшли

– Тебе придется пообещать.

– Н адо же , - уныло улыбаюсь, опустив руку, - ты только что признал, что у меня есть великий дар и даже не закатил глаза. Я могу воспринимать это как временное перемирие?

Парень закатывает глаза, а я искренне усмехаюсь. Все-таки не удержался.

– Слушай, мне надо поговорить с тетушками. – Касаюсь пальцами локтя Мэтта. – Ты позвони, когда Хэрри придет в себя. Хорошо?

– Т онко намекаешь, что нам пора уходить?

– Ну, раз принуждать вас

нельзя, то, что мне остается?

Тоскливо улыбаюсь и собираюсь уйти, но вдруг чувствую, что Мэттью берет меня за руку. Растерянно оборачиваюсь, а он взволнованно глядит мне в глаза и подходит ближе.

– Как ты?

– Нормально.

– Честно?

– Н ет. – Я отворачиваюсь и крепче сжимаю его ладонь. Наверно, стоит ни на секунду не останавливаться, чтобы не было времени на раздумья; искать ответы, гнаться за тенями из прошлого, нестись в неизвестном направлении, но не думать, потому что тогда правда в обычной для себя манере упадет на плечи и прижмет огроменными вопросами к земле.

– Тебе страшно?

– Это так очевидно ? – Вновь смотрю на парня и замечаю , как он кривит губы, словно стесняется того, что пытается меня поддержать. – Эй, все в порядке. Я справлюсь, как и до этого справлялась со всем, что сваливалось на голову.

– Тебе и раньше приходилось справляться со смертельно опасными демонами?

– Нет… Но, знаешь, в моей прошлой школе были отстойные учителя. Они доставали прилично и походили на мифических таких фурий. Это считается?

– Дай подумать. – Мэтт покачивает головой и отрезает, – нет.

– Издеваешься ? – Выдыхаю я, толкнув парня в бок. – Серьезно, где твоя совесть?

– Там же, где и твое чувство юмора.

– У меня прекрасное чувство юмора.

– Было. Пока ты не встретила Хэрри, и он не заразил тебя своим невероятным даром: говорить всякую чепуху, да еще и не вовремя.

– Так, все, иди! – Я, смеясь, отпихиваю парня от себя, а затем хватаюсь пальцами за губы и раздраженно взвываю. – В смысле, иди, если хочешь.

– Если пожелаю?

– Если соизволишь.

Мэтт усмехается и плетется в гостиную, а я закатываю глаза, прямо как он несколько минут назад. Отстойный дар. Нужно срочно научиться его использовать.

С кухни тянется приятный запах. Это явный признак того, что готовит Норин. Почти уверена, что когда я пройду на кухню, Норин будет стоять у плиты, а Мэри-Линетт сидеть за столом и грызть яблоко. Это их обычное состояние. Старшая, ответственная сестра, ну, и младшая: в каком-то роде свободная и, в присущей для себя манере, легкомысленная.

Они одновременно переводят на меня взгляды, когда я останавливаюсь на пороге. Я понятия не имею, что сказать, поэтому измотано взмахиваю руками и опускаю их, ударив по бедрам, будто отбиваю

в гонг. Денек сегодня определенно выдался не самый лучший.

– Как ты? – Спрашивает Норин, помешивая еду в сковородке. Она отворачивается. А я и не удивляюсь. За то короткое время, что мы общаемся, я уяснила, что Норин скрывает все свои чувства. Правда, теперь я догадываюсь почему.

– Он передавал тебе привет.

– Как мило с его стороны. Вот только это не ответ на мой вопрос, Ариадна.

– И сказал, что скоро вернется.

– К сожалению, об этом мне известно и без его предупреждений… – Норин спокойно переставляет еду с горящей конфорки и потирает руки о фартук. – Ты проголодалась?

– Не знаю. Об этом я еще не успела подумать.

– А что об этом думать? – Спрашивает Мэри-Линетт и похлопывает по креслу рядом с собой. В правой руке у нее яблоко. Так и знала. – Расскажи, что у тебя за способности?

Смотрю тетушке прямо в глаза и на выдохе произношу:

– Встань. – Мэри-Линетт встает. – Выкинь яблоко. – Она подходит к мусорной урне, послушно выбрасывает яблоко в пакет и переводит на меня ошеломленный взгляд.

– Управляешь разумом?

– И порчу себе жизнь, - плюхаюсь за стол и устало ударяюсь лбом о его поверхность.

– Неудивительно. – Ровным голосом отрезает Норин.

– Что я порчу себе жизнь?

– Что ты управляешь разумом. – Она стягивает фартук, вешает его на крючок и вдруг садится напротив, сомкнув в замок пальцы. Я растерянно приподнимаю на нее взгляд.

– В каком смысле?

– Реджина умела нечто подобное. Копалась в тебе, будто ты миска с конфетами.

– Она могла забрать воспоминания или боль. – Поясняет Мэри-Линетт. – Очень часто ее способности помогали нам скрывать свои просчеты с людьми в Астерии.

– Она забирала тревогу, подозрение, отчаяние. – Норин произносит это с болью. Мне вдруг кажется, что ей тяжело об этом вспоминать. – Мы всегда держались с ней рядом, мы знали, что она возьмет за руку и станет проще.

Норин нервно дергает уголками губ, а Мэри-Линетт кладет ладонь ей на плечо. Разве так выглядят ведьмы? Так невыносимо беззащитно? Вряд ли.

– Я видела ее. Маму. – Тетушки вновь синхронно глядят на меня, а я усмехаюсь. – И, да, я знаю, что это странно. Но она приходила. Рассказала, что делать.

– Ты все-таки видишь призраков, – выдыхает тетя Мэри и покачивает головой, – мне кажется, здесь что-то не так. Ведьмы не видят мертвых, Ари. Для этого нужно провести не один ритуал, и то не факт, что сработает.

– Мама сказала, этому есть объяснение.

– И какое? – Ровным голосом интересуется Норин.

– Она назвала имя. Кажется, – морщусь, – Ноа. Да. Ноа Морт.