Смертельно прекрасна

Дьюал Эшли

– Ноа Морт? – Недоверчиво переспрашивает Мэри-Линетт и усмехается. – Шутишь?

– К то это? Вы его знаете? Мама сказала, я должна с ним встретиться.

– Обычно не такого детям своим желают. – Продолжает нервно улыбаться Мэри и на Норин смотрит недоуменным взглядом. – Может, Джин с ума сошла на той стороне?

– А, может, мы чего-то не видим на этой.

– Это безумие. Отправлять Ари к Ноа.

– Но Реджина ведь не просто так сказала об этом, верно?

– Вы объясните мне, кто такой Ноа Морт, или нет?

– Подожди. –

Восклицает Мэри и сводит брови. – Это серьезно. Мы должны…

– …придумать ложь? Дать вам время? Нет уж. Больше никаких тайн.

– Но Ари…

Я неожиданно для самой себя подаюсь вперед. Мне осточертело ничего не знать! И я устала задавать вопросы, но не получать ответов. Теперь эту проблему можно решить.

– Говорите. – Командным голосом произношу я и гляжу на тетушек. – Ноа Морт. Кто это? Отвечайте прямо сейчас.

Принуждение срабатывает моментально, но слабее оказывается Мэри-Линетт. Ее рот открывается на несколько миллисекунд быстрее, чем рот Норин, и она бросает:

– Смерть.

– Что? – Вскидываю брови. – Не поняла.

– Ариадна Мари Блэк! – Возмущенным тоном причитает Норин и встает из-за стола. Я измучено закатываю глаза к потолку. – Ты использовала на нас свою способность?

– Ну, а что мне остается? Вы опять не говорите правду.

– Не делай так больше!

– Тогда отвечайте. Что еще за смерть? Это шутка?

– Нет. – Норин недовольно сплетает на груди руки. – Ноа Морт – это Смерть.

К такому меня жизнь не готовила.

Я откидываюсь на стуле и растерянно хлопаю ресницами. Они ведь врут, верно? Так ведь не бывает, и Ноа Морт – старый мамин друг, у которого жена, ребенок и милый пес.

– Смерть, – хриплый голосом повторяю я и, поджав губы, киваю, – отлично. Мама не хотела, чтобы я умирала, и потому послала меня навестить Смерть. Я правильно толкую?

– Видимо.

– И Смерть – это мужчина, что как бы очень странно, и носит он плащ, с косой такой по улицам ходит. Людей забирает. Списки ведет.

– Я ни разу не видела его с косой и в плаще. Но в остальном ты права, Ари. – Норин коротко кивает. – Списки он определенно ведет, иначе сбился бы давно со счета.

– И с ним можно просто так увидеться?

– Нужно записаться на прием.

– Записаться на прием? – Ошеломленно переспрашиваю я.

– Да. Очередь к нему большая. Возможно, сразу он тебя не примет.

– И телефончик у вас есть?

– Да. Завалялся где-то в тумбочке. – Кивает Мэри. – Я пойду, посмотрю.

Тетя поднимается из-за стола, а я ошарашено округляю глаза. Что, твою мать , здесь происходит? Мэри-Линетт уходит, я провожаю ее оторопелым взглядом, а потом вновь на Норин смотрю и взмахиваю руками.

– Серьезно? Записаться на прием к Смерти у секретаря?

– Ну, а ты как хотела, Ари? – Спокойным голосом интересуется тетя, облокотившись спиной о разделочный стол. – Управлять разумом можно, а встретиться со Смертью – нет?

– Ну, не знаю. Звучит это дико.

– Как и

все, о чем мы здесь разговариваем.

– Не могу поверить. – Сдавливаю пальцами виски и зажмуриваюсь. – Дурдом.

Тетя молчит какое-то время, а затем я чувствую ее ладонь на своем плече. Когда мне вновь удается разлепить веки, Норин сидит прямо передо мной, на корточках. Ее голубые глаза пристально смотрят на меня, с пониманием и сожалением. Она заботливо заправляет локон волос мне за ухо и выдыхает.

– Ты должна еще кое о чем мне рассказать, Ари.

– О чем?

– О проклятье. – Она замолкает и наклоняет голову. Во мне тут же все сжимается. Не знаю, как подобная мелочь вылетела из моей головы. – Оно у каждой из нас есть.

– И в чем заключается проклятье Мэри-Линетт?

– Люцифер , – она произносит его имя очень осторожно и благоразумно, – рассказал тебе о восьми языческих праздниках?

– Говорил что-то. Но я ничего не поняла.

– Это известные нам празднования, но занесенные в иной список… Ежегодный цикл фестивалей, существующий у последователей Викки. Неоязычников.

– Любителей Пентаграммы? – Горько усмехаюсь я.

– Любителей Дьявола, да. Самайн, Йоль, Имболк, Остара, Белтайн, Лита, Лунаса и Мейбон. Это особенные числа для нас. Мы расплачиваемся в эти дни за то, что отдали ему свою жизнь, взамен получив силы. – Норин проходится пальцами по тату на моей шее.

– И каким образом расплачиваемся?

– Каждый по-своему. Мэри-Линетт в эти дни не может находиться рядом с людьми, у нее в голове так много информации, что ей становится плохо. Она ведь видит и слышит не так, как обычные люди. В эти праздники сила буквально вырывается из нее. Она уезжает.

– И куда?

– Туда, где нет людей и их голосов… У Мэри безобидное проклятье, Ари. Ей повезло. Способности лишь те в ней усиливаются, которые всегда у нее были; которые есть у всех людей, но просто в ней развиты с большей мощью. Она становится сильнее, лучше видит и слышит. Это сводит ее с ума. Ей больно, да. Но она справляется. Это не трудно, когда ей есть куда бежать, и где спрятаться. Иногда она даже остается дома и следит за мной.

– А…, – нерешительно пожимаю плечами, – а какое у тебя проклятье?

Норин неуверенно улыбается и выпрямляет спину. Ее тень накрывает мое лицо. Она отходит в сторону, наливает себе воды и тихо произносит:

– В отличие от многих ведьм, мое проклятье не связано с моей способностью лечить, Ари. Но оно связано с моим прошлым, что делает его таким опасным.

– С твоим прошлым?

Она кивает. Отпивает воды и улыбается, скрывая за этой эмоцией печаль и страх. Он проскальзывает мимолетной искрой в ее небесно-голубых глазах.

– Я впервые встретилась с Люцифером, когда была младше тебя на год или на два. К тому моменту, я успела разбить немало сердец, но при этом, мое сердце было нетронутым. Оно было черным , потому что ничто его не трогало. Мне нравилось смотреть на то, как…