Смертельно прекрасна
Шрифт:
Едва за гостьями захлопывается дверь, как мы одновременно выдыхаем и плюхаемся за стол. Норин откидывается на стуле. Мэри с грустью прокатывается вилкой по тарелке, а я нехотя раскрываю конверт, подаренный Меган. Внутри все переворачивается. Я боюсь, что второе проклятье окажется фатальным, и мне не удастся побороть его.
Достаю тонкий, черный лист и в нетерпении облизываю губы.
«Смертельно прекрасная Ариадна,
Ничто так не сближает мать и дочь, как общая боль.
Потому
В дни языческих праздников твои чувства обострятся, ты будешь не только знать, что ощущают люди, но и перенимать их боль, гнев, радость на себя, как ментально, так и физически. Пойми свою мать. Стань ближе к своей матери. Я знаю, ты хотела этого, и я исполняю твое желание.
Л.».
Откладываю письмо и недоуменно свожу брови: я ведь действительно не слышала о проклятье моей матери. Мне становится стыдно.
– Что там? – Спрашивает тетя Мэри и подается вперед. – Лукавый превзошел себя?
– Он решил, что будет лучше, если я получу то же проклятье, что и моя мама.
Норин выпрямляет спину, и ее черные брови смыкаются в полоску.
– Эмпатия?
– Что-то вроде того…, – передергиваю плечами и виновато морщусь, – я ведь даже не спрашивала…, ничего не спрашивала про нее.
– Ари.
– Нет, я должна была спросить. Но у меня вылетело из головы, я забыла.
– Все нормально, - успокаивающим голосом протягивает тетя Норин, - мы понимаем, слишком многое свалилось на нас в эти дни. И она понимает. Поверь мне.
– И как…, – неуверенно взмахиваю рукой в воздухе, – как это происходило? Мама не могла отличить чувства людей от своих собственных?
– По праздникам она пропускала через себя любые эмоции. – Отвечает Мэри. – У нее могли неожиданно глаза наполниться слезами, или открывалось носовое кровотечение.
– А носовое кровотечение почему?
– Не только ментальная связь, Ари, – тихо поясняет Норин, сгорбив плечи, – но и физическая. Если рядом кого-то били, ей было больно. Появлялись синяки, порезы …
Мне становится жутко не по себе, и я так сильно впиваюсь ногтями в край стола, что пальцы сводит. Небрежно киваю и усмехаюсь:
– Ну, не так уж и страшно. – Страшно. Очень страшно. – Переживу.
Повисает тишина. Норин подпирает ладонью подбородок, я впяливаю взгляд вперед и думаю о том, как бы выжить во время этих праздников; мало того, что я буду делать все, что мне прикажут люди. Теперь я еще буду и перенимать все их чувства ! С ума сойти.
– Может, наконец, поедим? – Неожиданно протягивает Мэри-Линетт.
Я прыскаю со смеху и нервно покачиваю головой. Вот это ужин , всем ужинам ужин. Тетя Мэри горела. Я проткнула себе вилкой руку. Лишь Норин осталась нетронутой, и то, Меган пообещала прикончить Джейсона, что, как мне кажется, не могло ей понравиться.
И что этот дьявольский мир взъелся на нас?
– Джейсон, – вдруг протягивает Мэри-Линетт, взмахнув рукой, – можешь проходить.
Я удивленно выпрямляюсь и вижу, как мужчина входит
– Ты все это время был здесь?
Джейсон кривит губы. На нем коричневый плащ, слегка потертый снизу, водолазка и глаженые брюки, и выглядит это странно, но я почему-то думаю, что он принарядился для незабываемого вечера. Да и в руках у него бумажный пакет с вином.
– Начали без меня, – саркастически ворчит он, присев рядом со мной. Ставит на стол бутылку красного вина и проходится ладонями по прямым волосам. Норин наблюдает, как ей кажется, скрытно , но я замечаю искры, вспыхнувшие в ее небесно-голубых глазах. Н е могу не заметить.– Н екрасиво, дамочки, ведь это моя идея была с индийской кухней.
– Мы и не начинали…, – подает голос тетя Норин, но голос ее удивленный и глухой. Боюсь, она сама не знает, почему двигает губами. – Ждали главного гостя, Джейсон.
– Тогда давайте, наконец, поедим, – предлагает Мэри-Линетт, вздохнув, – после того, как я горела на вертеле, у меня разыгрался аппетит.
Мы одновременно усмехаемся с одинаковым грустным подтекстом и принимаемся за еду. Кто бы мог подумать, что семейные ужины – это так весело и незабываемо.
ГЛАВА 20. ВПЕРЕД «СОКОЛЫ».
Я не понимаю. Не понимаю, зачем я хожу в школу. Все это кажется мне невероятной и просто идиотской затеей на фоне сумасшедших ведьм -маньяков и психов-сектантов.
Прохожу мимо того места, где отец Бетани и директор облили меня какой-то дрянью и сморщиваюсь, как тлеющий дубовый лист. Меня едва не убили, а я вернулась. Классно.
С ребятами мы договорились встретиться во время ланча. Так как на носу игра, меня и всех представителей анорексичной коалиции, махающей помпонами, позвали на новую, незапланированную тренировку. Не знаю, что заставляет меня вновь натягивать эту юбку, этот топ. Возможно, я пытаюсь забыться, носясь по полю, как умалишенная, а, может, мне хочется почувствовать, что жизнь моя связана не только с ведьмами и проблемами. Мне и восемнадцати нет. Нужно заполнять воспоминания подростковой дребеденью, иначе я так и не успею натворить глупостей или что там еще делают те самые девочки, которые вечно к маме на прием записывались. Они ревели в три ручья, а я подслушивала и хохотала. И я не такой уж и ужасный человек, но их проблемы действительно были идиотскими: парень бросил, подруга обманула, родители не разрешили напиться на вечеринке. Бедняжки.
Правда, теперь я им завидую. Да, я завидую этим красноносым , опухшим девицам. Я тоже хочу пореветь из-за парня, наорать на подругу, честно! Но у меня как-то не клеится с человеческими неприятностями. Мне жизнь подает горяченькое, прямиком из Ада.
Взволнованно подмечаю, что Бетани на занятиях не появилась. Тренер вопила во все горло, и какая-то блондинка пропищала, что Бет стало плохо на французском.
Надо будет расспросить Хэрри. Они вроде бы вместе учатся. Надеюсь, Пэмроу не от меня прячется. Хотя…, лучше уж от меня, чем от своего ненормального папаши.