Смертельно влюблён
Шрифт:
Не спеша, Полин поднялась с кровати и повернулась так, чтобы я мог видеть её лицо. Без лишних слов было видно, что она недовольна и чем-то совсем огорчена.
— Здравствуй, — чуть поздновато, но всё же сказал я, после чего меня целиком всего исследовали её изумруды.
— Привет, — тише обычного проговорила Полин.
— Что случилось? — Я подхожу чуть ближе, но нас ещё разделяет кровать.
— Ничего.
— По-твоему, я совсем идиот?
— Нет.
— Говори мне, что случилось. У тебя что-то болит? — я требовал, чтобы она дала мне ответ, но она просто
— У тебя всегда так! — вскрикнула она, сразу же закрыв лицо ладонями.
— Как так?
Пару шагов — и я сидел напротив неё, пытаясь завладеть её ладонями, которые никак не поддавались.
Конечно, я пытался не в полную силу, иначе она бы уже валялась подо мной в горизонтальном положении.
— Да объясни мне, как так, прошу тебя!
— Так, как сегодня! — наконец проговорила она, встав с кровати, тем самым позволяя мне увидеть её опухшие от слёз глаза. — Сколько ты будешь издеваться надо мной? Ты с самого утра на работе. Не отвечаешь на мои звонки. А я просто волнуюсь и хочу спросить, когда ты будешь.
Значит, вместе с Аникой я пропустил пару звонков Полин.
Как стыдно, чёрт.
Она каждый день беспокоится за меня, если я прихожу позже назначенного времени хотя бы на пару минут.
— Ты каждый день запираешь меня, чтобы я никуда не выходила. А потом приносишь мне эти сладости... Но я не хочу их, — только она заговорила о выходе из дома, и сразу же моё состояние изменилось. — Ты хочешь откупиться от меня этим.
Ей достаточно одного слова, чтобы вывести меня из себя. Это ведь не повод злиться, не повод ревновать, но я и сам не рад терзать себя этим. Снова представляю её в окружении других парней. Радостную и весёлую. Счастливее, чем со мной.
Да я готов наброситься на неё прямо сейчас! Привязать цепями к кровати, только бы желание идти куда-то отпало у неё на всегда.
— Ты в своём уме, зайчик мой? Откупиться я от тебя хочу? Не нужны тебе эти чёртовы сладости? Хорошо, их не будет, — говорю я, пытаясь держаться как можно спокойнее, и выбрасываю содержимое коробки на пол. — Если вдруг захочешь, ешь с пола, — я всё-таки повысил тон, когда вырвалась последняя фраза.
Полин ошарашено смотрела на меня, еле подавляя появившиеся слёзы на глазах. Она смотрела на меня снизу вверх с минуту, а потом снова рухнула на кровать.
— Не нравится, что я на работе сутками? Думаешь, мне это нравится, когда я знаю, что здесь? Но извини, цветочек мой, деньги с воздуха не берутся! Для тебя может и да, но мне надо впахивать, чтобы купить тебе то, чем ты была обделена всё своё детство! — снова я теряю контроль, снова даю волю всему, что рождает во мне этот гнев.
— За что ты так со мной, Стаас? Почему ты возвращаешься каждый день хуже, чем вчера. Почему ты не разрешаешь мне ходить в школу?
Опять она начинает эту ненавистную мною тему. Опять она заставляет мои вены набухать от переизбытка эмоций.
— Потому что ты больна, — уверил её я, лишь бы закрыть эту тему.
— Нет! Я больше не больна! Ты не выпускаешь
— Ах, тебе свежего воздуха не хватает, да? — саркастично спрашиваю её и беру за руку, отчего Полин буквально подлетает с кровати. — Пошли, посидишь в машине, я окно открою, чтобы тебе было чем дышать. Если дело только в свежем воздухе. Или давай выйдем на балкон. Там его предостаточно.
Мы застыли. Я не знал, что со мной происходит. Не мог представить, что сейчас она чувствует.
— Мне больно, — прошептала она, пытаясь ослабить мою крепкую хватку.
— Прости. — Сразу отпускаю её руку и отворачиваюсь в другую сторону.
Как жарко. На лбу выступают незаметные капельки пота. Руки вздрагивают. Снимаю пиджак и бросаю его на кровать.
Очень-очень жарко. Как будто тело облили кипятком, а потом заперли в парилке на несколько часов.
— Прости, прости меня, — говорю я, не осмеливаясь повернуться к ней лицом.
Я кричу, я в бешенстве, я ревную — и я сгораю.
Мне нужно остыть, успокоиться, вспомнить, кто она, что она — лишь подобие человека, ведь таких просто нет. Что невинна во всех отношениях. Что одна встреча могла заставить изменить всю жизнь, перевернуть её на все сто восемьдесят градусов.
— Ты знаешь, какой я нервный, как я ревную тебя, Полин. Я бы никогда не позволил себе так с тобой говорить, если бы мог себя контролировать. Прости меня, глупый ребёнок не ты, а я.
Вдруг вижу, как её руки смыкаются, чувствую её объятия. Как будто ледяной водой меня облили после адских мучений с огнём, настолько мне это надо было.
— Я не знаю, что со мной происходит, котёнок. Это всё ты.
В мыслях моих. В фантазиях, иногда не слишком хороших. Не вылезаешь из моей головы.
Это надо было так попасть.
— Ты сомневаешься в том, что я тебя люблю? — не разрывая своих объятий, спросила Полин, отчего мне стало и хорошо, и плохо одновременно.
— Ни в коем случае. Если принцесса сказала, значит, это правда. Я сомневаюсь в том, что я адекватен.
Сомневаюсь, что будь у меня на руках вакцина, с помощью которой у неё отнимутся ноги... Скажем так, я воспользуюсь ею. Воспользуюсь на полную. Просто вколю ей это, не оставив в шприце ни одной лишней капельки. Так, чтобы она никогда не смогла встать с кровати без моей помощи. Не смогла покинуть меня. Этого я хочу. Всем телом и душой. Всем сердцем. Только мысль об этом — и я охладеваю, успокаиваюсь.
Надо быть полным извергом, чтобы думать о том, чтобы настолько лишить её самостоятельности, и таким образом. Но я не только думаю, в последнее время ловлю себя на мысли, что чуть ли не мечтаю об этом, о том, чтобы она принадлежала мне всецело, без всяких обсуждений, без пререканий, без шанса на то, что она сможет что-то сделать сама, без моего участия, сама о себе позаботиться.
Я стоял, представляя, как она ничтожно слаба, как я — сам вправе решать, что с ней сделать и как.
— Я не буду давать тебе повода ревновать так сильно, клянусь, обещаю. Только прекрати.