Смертельные друзья

Коулридж Ник

– И что вы думаете предпринять?

– А что мне, собственно, остается? Очень немного. Уеду, наверное. Может, найдется в мире кто-нибудь, кто не поверит, что я кровавый маньяк. Ой, Сузи, я так чертовски устал, что мне ни одна мысль в голову не лезет. Вот куплю самый дешевый билет на какой-нибудь остров в Тихом океане и поселюсь в хижине на океанском берегу. На полгодика, скажем. Иногда я грезил об этом, сидя за столом в офисе. Я даже подсчитал – я смогу прожить на два фунта в день.

– Извините, Кит, но через неделю вам станет скучно до смерти. Сколько можно мерить шагами пляж?!

– Ну да, и еще Кэзи. Невозможно еженедельно летать с другого конца земного шара на встречу с дочкой. Черт, я нахлебался под завязку. С того момента,

как мы напечатали эту статью, я ни секунды не знал покоя. Это моя вина. И поделом мне – не надо было связываться с таким дерьмом, как Бруно Фулгер. Люди верят в могущество прессы, а на самом деле пресса абсолютно бессильна. Конечно, какое-нибудь грандиозное скандальное открытие в «Файнэншл таймс» может сделать погоду. Но не тот род журналистики, которым занималась Анна. Лучшее, что она может сделать, это изменить мнение нескольких тысяч читателей о какой-нибудь знаменитости. Но не надолго. Только до появления другой статьи. Сколько человек вспомнят, что Анна написала про Бруно и Анастасию? А ведь это было всего пару недель назад. Ни хрена нам не удалось сделать. Бруно опять на коне. Да нет, даже так: он выиграл, он теперь владеет журналом, который вызвал у него на несколько минут чесотку. А я остался не у дел. А Анна мертва. Бруно Фулгер торжествует на всех фронтах. Смеется над нами вместе с Гомбричем. Они знают, что я провел ночь за решеткой. И сейчас сидят в ресторане, отмечают это событие. Качают головами, вспоминая идиота Кита Престона, который осмелился задрать ногу на всемогущего Бруно Фулгера. Над же быть таким безмозглым щенком!

– Если вы закончили монолог, можно мне вставить несколько слов между строк? – сказала Сузи.

– Прости, я завелся.

– Да, слегка. И жалеть себя – это вам не идет. Не ваш стиль. Теперь, когда вы больше мне не начальник, я могу это сказать. Бессмысленно злиться на Бруно Фулгера. Если он убил Анну, докажите это. Это единственный способ обелить ваше имя. Выясните, как он сделал это.

– Легко сказать! А как это сделать? Мы все время ходим кругами и попадаем в тупик.

– Вы сможете. Вспомните, как мы выслеживали Микки с его дружком, чтобы выяснить, заклеена ли у него рука пластырем.

– И это мне не удалось, вот что я помню. Он держал руку в кармане.

– Но мы раскрыли тайну статьи об Анне в «Санди таймс». Если бы мы не следили за ними, мы бы не узнали, что Микки – близкий дружок Колин Бернс.

– Это ничего не доказывает.

– Господи, Кит, что за пораженческие настроения! Думайте! Должны же остаться какие-то улики. Бруно, Микки, убийство Анны, история с вами. Это все взаимосвязано.

Я лег на траву, закрыл глаза и ничего не ответил Сузи. Вдалеке послышался рев полицейских сирен, извещающих публику, что парк скоро закроется.

– Я скажу тебе, что я намерен сделать. Завтра я не буду делать ровным счетом ничего, только гулять с Кэзи. Потом, в понедельник утром, я примусь за дело. Хватит пустых сожалений. Всю свою энергию я брошу на то, чтобы очистить свое имя от грязи. У меня назначена встреча с Джоанной, мы обсудим вопрос о выходном пособии, кроме этого, никаких дел у меня нет. У меня в распоряжении целый свободный месяц. И я потрачу его с пользой. Если через месяц я не получу никаких результатов, начну сначала. Если, конечно, меня не заберут в каталажку.

Мы шли назад по проезду Принца Уэльского в сгустившихся сумерках, и теперь у нас была цель. Я всегда чувствую себя человеком, когда у меня есть план действий.

У моста Сузи остановила такси, и я проводил машину глазами, пока она не затерялась на набережной. Я начал скучать о Сузи прежде, чем она скрылась из глаз.

* * *

Салли сидела в саду, читала воскресные газеты, а Кэзи раскладывала на лужайке пластмассовые приборы для пикника.

– Папа приехал, папа приехал, – запела она, увидев меня. – Иди, садись сюда, на коврик, папа, у нас будет пикник.

– Мм, как здорово выглядит, – причмокнул я. – Это пирог

с вареньем? Можно кусочек?

– Папа, ну что ты! Это же понарошку. Он несъедобный! – Она укоризненно вздохнула. – Мама, а папа думает, это взаправдашный пирог, он хотел его съесть!

Подошла Салли и поцеловала меня в щеку.

– Мне очень жаль, Кит, что ты потерял работу. Я знаю, что она для тебя значила.

– Ты уже слышала? Вот уж воистину, хорошая новость лежит, а плохая бежит.

– В газетах напечатано. Я прочла.

Я взял у нее из рук «Санди таймс» и увидел фотографию Говарда Тренча в деловом отделе. Он позировал в холле Парк-плейс, поднял большие пальцы в знак победы на фоне стенда с нашими журналами. Статья шла под шапкой: «Тренч сменяет Престона в результате кадровой перетряски». Далее было написано: «Вчера журналистский мир был потрясен новостью о том, что место 39-летнего Кита Престона на посту управляющего самого авторитетного британского издательского дома занял 52-летний Говард Тренч. Теперь он курирует «Кутюр», «Стиль» и «Светскую жизнь». Эксперт по маркетингу Тренч, ранее занимавший место управляющего конкурирующей компании «Инкорпорейтид периодиклз», был назначен лично новым владельцем Бруно Фулгером, немецким промышленником-миллиардером, который в пятницу выкупил эти издания у американского магната, занимающегося выпуском одноразовой тары и парковочным бизнесом Барни Уайсса за 140 миллионов долларов. Наш аналитик в области средств массовой информации комментирует: «Появление на Парк-плейс Говарда Тренча задаст новые темпы развития маркетинговой стратегии, которая в последнее время отставала от темпов «Инкорпорейтид». Тренч привносит свежий подход и новое мышление. Вчера вечером Тренч сказал корреспонденту «Санди таймс»: «Предстоит большая работа, и я с оптимизмом смотрю на этот новый вызов. Издания, которыми я буду заниматься, являются брэндами мирового класса, обладающими огромным потенциалом для маркетинговой инициативы и развития. Надеюсь, что в течение ближайших месяцев смогу предложить рекламодателям и читателям тотально интегрированный пакет коммуникаций». Кит Престон, – писалось далее в статье, – покинул компанию и, по-видимому, займется частным бизнесом».

Итак, мне отводили роль частного предпринимателя. Надеюсь, Бруно Фулгер понимал, что главный интерес моего предпринимательства представлял он сам.

– Когда это произошло, Кит? – спросила Салли. В ее голосе звучало искреннее участие.

– В пятницу. В пятницу вечером.

– Это было для тебя неожиданностью?

– Абсолютной. Пришел новый хозяин, и через считаные часы меня выперли. Мне, наверное, надо тебя предупредить, что мне трудно сейчас предсказать, как будут обстоять дела с материальным положением. То есть я, конечно, буду платить за дом сколько смогу, но, пока не найду новую работу, с этим будет непросто. Салли взяла меня за руку.

– Меня не это волнует, Кит. Я о тебе беспокоюсь. Ты, наверное, ужасно себя чувствуешь?!

– Как ни странно, не так уж плохо. Во всяком случае, сейчас. Может быть, шок еще не прошел. Все так стремительно произошло…

– Отдохни. Тебе нужен отдых.

– Все почему-то считают, что мне требуется отдых.

– Это в самом деле так. Послушай, не хочу навязываться, но тем не менее есть один коттедж в Хэмпшире, ты можешь там пожить, если хочешь. Он все равно пустует. Если задумаешь выбраться из Лондона, ключ лежит под камнем у черного входа. Вот, возьми – я нарисовала план, как туда добраться.

– Это что – дом Пола, что ли?

– Он в нем не живет. Это деревенский домик, в двух милях от дома Пола. Он собирается сдать его в аренду, но сначала нужно сделать ремонт.

Я взял листок и положил его в кошелек. Я не спешил немедленно стать жильцом Пола, но не хотел отвергать предложение Салли. Аргумент, прозвучавший по телефону из Нью-Йорка, был еще слишком свеж в моей памяти.

– По крайней мере, теперь тебе не придется встречаться с этими типами? – спросила Салли.

– Вероятно, так.