Смертельные друзья
Шрифт:
Я нащупал в кармане пару фунтов и протянул отцу.
– Дедушка, пойди с внучкой. Ей будет приятно.
Кэзи радостно уцепилась за его руку.
– Сузи, – сказал я, когда они отошли на приличное расстояние. – Хочешь поехать со мной в Гонконг?
– В Гонконг? – недоверчиво переспросила Сузи. – Почему именно в Гонконг?
– Потому что там Эрскин Грир. Видишь, про него опять пишут. Я был дураком. Я сосредоточился на Бруно Фулгере, а ведь убийцей вполне мог быть и Грир. То есть – почему бы нет? У него были не менее веские причины.
– Но вряд ли он имеет отношение к тому, о чем ты мне сегодня утром рассказывал. Я имею в виду письмо с угрозами. Ты
– Ты права. И все же я напрасно упустил его из виду. Наверное, потому, что Мюнхен ближе, чем Гонконг. Однако кое-что я все же сделал. Я позвонил австралийскому журналисту. Помнишь?
– Но ведь именно он намекнул тебе насчет его грязных делишек. Неужели он мог позвонить потом Гриру и предупредить его?!
– Это как раз очень возможно. Ты плохо знаешь журналистов. Они имеют обыкновение входить в особые отношения с магнатами. С одной стороны, они вроде их дразнят своими публикациями, а с другой, если этой персоной, которую он окучивает, заинтересуется коллега, они бросаются к своему заклятому дружку якобы с самыми чистыми намерениями – предупредить, что кто-то собирает на него компромат. Брюс Макфолл вполне мог связаться с Эрскином Гриром и сказать, что я собираюсь на него наехать. Кроме шуток.
– И что тогда?
– Брюс мог ему позвонить и сказать, что парень из «Мира мужчин» задает слишком много вопросов. Мог даже прибавить, что я интересуюсь его любовницами и темным бизнесом. А это явно выглядит как прямой наезд.
– А имя? Неужели Эрскину Гриру так хорошо известно твое имя?
– Может, да, а может, нет. Но он наверняка вспомнил бы название журнала «Мир мужчин», потому что он связан с интервью, которое брала у него Анна Грант. После ее смерти он, видимо, решил, что никакого хода материалу дано не будет. Чувствовал себя в полной безопасности. Но когда на горизонте появляется еще один журналист из того же журнала, он начинает нервничать. Вероятно, он предположил, что я прослушал пленку Анны и пронюхал про обстоятельства его торговли оружием.
– Что на самом деле и произошло. А где, кстати, эта пленка?
– У меня в доме, в диктофоне.
Черт побери! Надо было положить кассету в банковский сейф.
– Подожди-ка, – сказал я. – Мне надо кое-что обмозговать. Представь, что я Эрскин Грир. Я дал компрометирующее меня интервью Анне Грант, и оно может взорвать к чертям собачьим всю мою карьеру. Я организую ее убийство. Через несколько дней я вспоминаю про пленку с записью и посылаю к ней в квартиру своих людей. – Теперь у меня в голове по-новому начали складываться кусочки мозаики, и я почувствовал, что приближаюсь к решению загадки. – Дело в том что те парни на крыше вовсе не обязательно могли быть людьми Фулгера, с тем же успехом их мог прислать и Грир, который хотел вернуть кассету. Понимаешь? Они искали интервью не Анастасии, а Эрскина!
– И не нашли. А почему тогда они не обыскали твою квартиру?
– Потому что уже обыскивали. И не заметили диктофон, который завалился под диван. – И тут сердце у меня упало. – Но ведь тот тип, который следил за моей квартирой из машины, точно работает на Фулгера. Я видел его в замке. Черт, опять не складывается.
– Почему же, – оживилась Сузи. – Вот смотри. Оставим пока Фулгера. Мне кажется, ты прав, что сосредоточился на Грире. Предположим, он убил Анну и запустил в ее квартиру своих ребят. Что тогда?
– Ничего. Он молился, чтобы кассета не всплыла и ничто не помешало ему прибрать к рукам «Федерейтид Авиэйшн». Анна интервьюировала его в субботу и была
Я подумал еще вот о чем: Анна легла в постель с Эрскином. Но об этом я Сузи не сказал. Мне было больно об этом говорить.
И вообще, что я чувствовал к Анне спустя три недели после того рокового дня? Мне трудно было дать ответ на этот вопрос. Анна, моя единственная настоящая любовь, Анна с ее дивными волосами и роскошными ногами. Упущенные возможности, случайные встречи – а ведь мы могли быть вместе всегда. Какое мне дело до ее любовников? Когда коллекционеру попадается великая картина – скажем, Матисса, – разве ему не все равно, через какие руки она прошла? Что она побывала у дельца с Уолл-стрит или босса чеченской мафии?
А мне было не все равно. Мне было больно об этом думать. Анна, Анна, все, что я делаю, я делаю ради тебя.
– Давай продолжим, – сказал я. – Итак, проходят три недели, никакой утечки информации не происходит. Анна похоронена. Грир летит в Хьюстон, потом в Гонконг, готовит сделку. Он уверен в своей безопасности. И вдруг раздается звонок от Брюса Макфолла. Его страхи оживают. Очевидно, Брюс не предполагал, какую собаку разбудил. «Мир мужчин» не забыл про заказанный материал и направил в Гонконг другого репортера. Что делает Эрскин Грир? Первым делом пытается выяснить, кто такой Кит Престон. Это нетрудно. Он узнает, что меня уволили, и это его озадачивает. Буду ли я в таком случае писать в «Мир мужчин»? Вероятно. Спайк Стил мог дать мне задание как внештатнику. Теперь нам важно знать, насколько глубоко они копнули и пронюхали ли, что мы с Анной были довольно близки. Слухи об этом наверняка ведь ходили?
– Конечно, ходили. Меня постоянно спрашивали, ухлестываешь ты за ней или нет.
– Господи, – рассмеялся я, – если бы они только знали! О'кей, итак, Грир думает, что я – бывший бойфренд Анны. Это его еще больше настораживает. Он допускает, что Анна успела рассказать мне об интервью и я в курсе его делишек с оружием. То есть если она кому и рассказала об этом, то только мне, так ведь? Такими вещами делятся или с любовником, или с родственниками.
– Питер! – хором воскликнули мы с Сузи.
Она могла сказать Питеру. И Питер мертв.
– Знаешь, Сузи, я боюсь забегать вперед, но мне кажется, чем больше мы разрабатываем версию Грира, тем убедительней она представляется. И по времени все совпадает. Я звонил Брюсу в понедельник вечером – по гонконгскому времени, – так что он мог связаться с Гриром во вторник. Таким образом у него в распоряжении тридцать шесть часов, чтобы написать и доставить письмо Кэзи. И вот еще что. Хотя для нас слова «твой папа задает слишком много вопросов» звучат туманно, для Эрскина их смысл абсолютно ясен. Он ощущает себя единственным подозреваемым. Он ничего не знает ни о Микки, ни о Фулгере. Он убил Анну, чтобы заставить ее замолчать, и, вероятно, убил и Питера тоже. Этот укус змеи казался мне подозрительным. Вопрос: почему он убил Питера? Очень вероятно, что Питер позвонил Эрскину в Гонконг – или в Хьюстон – и дал понять, что Анна кое-что ему рассказала. Насколько я могу судить, Питер был человеком решительным и бескомпромиссным. Даже если он не заподозрил, что Грир замешан в убийстве его сестры, он не оставил бы без последствий информацию о торговле оружием. Анна говорила мне, что ее брат презирал капиталистов. Он всех их считал лицемерами – и вот доказательство его правоты. Он считал, что обязан продолжить дело, начатое Анной. Так или иначе, Эрскин видел в Питере реальную угрозу…