Смертельные враги
Шрифт:
– Я тоже был бы храбрым, если бы был таким же сильным, как он... По крайней мере, мне так кажется.
Эль Чико и не подозревал, что тот, чьей смелостью он восхищался, лишь притворяется спящим и сам восхищается его, карлика, смелостью, которую тот в себе и не подозревал.
Глава 25
ЧИКО ОТКРЫВАЕТ, ЧТО У НЕГО ЕСТЬ ДРУГ
Карлик осторожно тронул шевалье за плечо. Тот сделал вид, будто внезапно проснулся, и сделал это так естественно, что у Чико и мысли не возникло, что его обманули. Пардальян сел; даже в таком положении
– Чико? – воскликнул изумленный Пардальян. И добавил жалостным голосом:
– Бедный малыш, и ты тоже стал узником! Ты и не подозреваешь, на какую чудовищную казнь нас обрекли.
– Я не узник, сеньор француз, – строго сказал Чико.
– Ты не узник? – вскричал безмерно удивленный Пардальян. – Но что же тогда ты делаешь здесь, несчастный? Разве ты не слышал: нас ждет смерть, отвратительная смерть.
Чико, явно сделав над собой усилие, глухо сказал:
– Я пришел за вами.
– Зачем?
– Чтобы спасти вас, вот оно как!
– Чтобы спасти меня? Ах, черт!.. Значит, ты знаешь, как отсюда выйти?
– Знаю, сеньор. Смотрите!
И с этими словами Чико подошел к железной двери и, не тратя ни секунды на поиски нужного места, нажал на один из огромных гвоздей, которыми были прибиты металлические листы.
Шевалье – он стоял неподвижно и лишь глядел на то, что предпринимает карлик – вздрогнул:
«Сколько драгоценного времени я потерял бы на бесплодные поиски, прежде чем обратил бы внимание на дверь!»
Один из железных листов отошел в сторону.
– Вот! – сказал Чико просто.
– Вот! – повторил Пардальян с самым простодушным видом. – Так это отсюда ты пришел, пока я спал?
Чико утвердительно кивнул.
– Я ничего не слышал. Этой дорогой мы и выберемся?
Новый кивок головы.
– Ты не слишком-то разговорчив, – заметил Пардальян и улыбнулся при мысли о том, что минуту назад карлик, считая, что он здесь один, был гораздо менее скуп на слова.
– Нам лучше уйти побыстрее, сеньор, – сказал Чико.
– Время у нас еще есть, – ответил Пардальян флегматично. – Так ты знал, что я заперт здесь? Ведь ты же сам заявил, что пришел за мной, не так ли?
Этот вопрос, по-видимому, привел карлика в замешательство, и он предпочел промолчать.
– Но ты же сам мне это сказал, – настаивал шевалье.
– Да, сказал. Я вас и вправду искал, но не знал, что вы находитесь именно здесь.
– Тогда почему же ты сюда пришел? Что ты здесь делаешь?
Все эти вопросы очень тревожили карлика, но Пардальян, казалось, ничего не замечал. Припертый к стене Чико, наконец, буркнул:
– Я здесь живу, вот оно как!
И ему пришлось сразу же пожалеть о своих словах.
– Здесь? – недоверчиво произнес Пардальян. – Ты, наверное, смеешься надо мной! Ведь не живешь же ты в этом подобии склепа?
Карлик пристально посмотрел на шевалье. Эль Чико вовсе не был дураком. Он ненавидел Пардальяна, но его ненависть не доходила до ослепления. Неясный инстинкт подсказывал ему что надо любить и чем восхищаться, а что, напротив, осуждать и порицать. Если бы он мог, он убил бы Пардальяна, в котором видел своего счастливого соперника, не испытывая никаких угрызений
Да, он ненавидел Пардальяна. Однако он воздал должное храбрости своего врага, мирно спавшего, когда у его изголовья стояла смерть. Он ненавидел Пардальяна; но вглядываясь в это лицо, которое светилось прямодушием и на котором, как ему казалось, он различал выражение жалости и сочувствия, он инстинктивно понял: у его соперника благородное сердце, и он, карлик, может рассчитывать на то, что его не предадут.
Маленькому человечку стало стыдно за свои колебания, и он ответил откровенно:
– Да, я здесь живу.
Он приоткрыл вход в свой закут и зажег свечу. У Пардальяна было свое на уме, и он проник в комнатку вслед за Эль Чико, говоря:
– Отлично! Теперь здесь все видно. Так-то лучше. С наивной гордостью карлик поднял свечу, чтобы лучше осветить жалкую роскошь своего жилища. Он совсем забыл, что тем самым он ярко осветил и мешочек с золотом, валявшийся на полу. Он не заметил, что смеющиеся глаза Пардальяна сразу же обратились к этому мешочку.
– Замечательно! – восхитился шевалье, и этот комплимент заставил карлика вспыхнуть от удовольствия. (Эль Чико был поражен, однако, тем, что вдруг ощутил к французу нечто вроде симпатии.) – И все же, как ты можешь здесь жить, ведь это напоминает могилу? – добавил Пардальян.
– Я маленький. Я слабый. Люди не всегда добры ко мне. А здесь я в безопасности.
Пардальян с жалостью взглянул на него.
– И тебя тут никто не тревожит? – спросил шевалье безразлично.
– Никогда!
– А люди из дома, оттуда, сверху?
– И они тоже. Никто не знает этого тайника, вот оно как! В этом доме есть и другие тайники, о которых никто не догадывается, кроме меня.
Чтобы оказаться почти вровень со стоящим карликом, Пардальян уселся прямо на пол.
И сам не зная почему, растерянный Чико был тронут этим жестом, как ранее был тронут похвалой своему жилищу. Он понял, что этот сеньор, такой храбрый и такой сильный, согласился сесть на холодные плиты только для того, чтобы не подавлять своим великолепным ростом его, Чико. Он уже привык испытывать к своему сопернику только ненависть и теперь пребывал в полном смятении, чувствуя, как его ненависть отступает; он был ошеломлен, ибо ощущал, ' как постепенно в нем зарождается чувство, похожее на симпатию; он был изумлен этим и в то же время злился на самого себя.
Не очень задумываясь над тем, что он говорит, он произнес, может быть желая скрыть странное волнение, обуревающее его.
– Сеньор, пора уходить, поверьте мне.
– Ба! Торопиться некуда. Ведь, как ты говоришь, никто не знает этого тайника, так что ни один человек не потревожит нас здесь.
– Дело в том, что... я не могу вывести вас там, где я обычно прохожу.
– Почему?
– Вы слишком большой, вот оно как!
– Черт возьми! И что же теперь? Ты знаешь другой путь, где я смогу пройти? Да?.. Отлично.