Смертельный лабиринт
Шрифт:
Распрощавшись со Шнейдером, они сели в машину, переглянулись, чувствуя, что уже подходит оно — время для поцелуев, и… помчались домой. В смысле к Сергею, на Басманную. Ведь надо было успеть так много!
Глава третья НОВОЕ НАПРАВЛЕНИЕ
1
У Климова больше не было оснований задерживать по каким-то еще не выясненным для себя причинам такой важный акт, подводящий итоги человеческой жизни, как похороны. И он дал разрешение, выяснив, нет ли у судмедэкспертизы еще нерешенных вопросов. Их не было. Пулю из головы извлекли, баллистики определили, что стреляли из пистолета Макарова. Вторую пулю, выпущенную из того же ствола, обнаружил эксперт-криминалист застрявшей в обшивке автомобиля Морозова. Значит, тянуть больше нет необходимости. И Климов «обрадовал»
С утра пораньше Климов, как обычно уже, отвезя Марину на службу в Останкино, тут же помчался обратно, в центр, на Петровку, 38, пообещав ни в коем случае не опоздать на похороны, как бы это ему ни было трудно. Все-таки концы по столице — приличные.
В МУРе, в «убойном» отделе, он уже разговаривал с давно знакомыми операми, с которыми не раз, и даже не десяток, а гораздо больше раз, ему приходилось работать в совместных оперативно-следственных бригадах. Смысл вопросов заключался в одном: у кого из коллег имеется агентура в Западном административном округе, способная прояснить проблемы сегодняшнего ресторанного бизнеса, имея в виду, что там подразумевается даже отчасти ведение боевых действий. Но, сказав «а», пришлось продолжать алфавит, то есть указывать конкретные адреса, а главное, причину, по которой у следователя Мосгорпрокуратуры возник такой интерес.
Народ в отделе был ушлый, особых разъяснений не требовал, оперы поняли Климова с полуслова. И когда он в общих чертах обрисовал им свою ситуацию, они, даже и не обращаясь к существующим или предполагаемым агентам, довольно убедительно изложили ему свою достаточно твердую, а главное, проверенную на практике точку зрения.
Из нее вытекало то, что, какими бы методами те же Суворов, Кутузов, Потемкин и Батурия ни пользовались при переделе ресторанного пространства, ни один из них не поднял бы руку на журналиста. Все это выдумки самих же продажных журналюг, чтобы придать своим персонам особую значительность. Нет, случается, что они становятся жертвами бандитов, но в каких случаях? Во-первых, когда становятся участниками собственных внутренних разборок. И одна из сторон нанимает киллеров для окончательного решения междоусобного вопроса. А примеров тому — сколько хочешь, начиная с имен, известных всей стране. В самом деле, можно согласиться с тем, что в современной России журналистов отстреливают с завидным постоянством и что журналистская профессия стала одной из наиболее опасных. Но тут уместно вспомнить и «во-вторых». Они же бесцеремонно порой вторгаются в запретные зоны некоторых ведомств, коммерческих структур и отдельных лиц, вовсе не желающих публичной огласки. Но обычно в таких случаях сперва следует предупреждение, а когда оно отметается, может возникнуть и «мокрое» дело. Профессия это твоя или не профессия, а целенаправленная акция конкурента — не суть важно. А способы наказаний не претерпели изменений со времен Средневековья. Ты влез не в свое дело, тебя предупредили, ты не послушался — пеняй на самого себя. И никого не касается, что твое вмешательство в чужие дела — это якобы исполнение твоего гражданского долга, а вовсе не участие в битве на стороне одного из противников, за что ты получаешь и соответствующие гонорары, — в данном случае ты враг. Значит, и судьба у тебя такая. Ну и, наконец, третье. Личность самого журналиста. Если он поддается внушению, способен правильно оценить расстановку сил, не хамит и не обманывает, ему могут и оказать определенную помощь при случае. Но если он набрал «зелени» под несуществующие авансы и пытается обвести партнера вокруг пальца, тут вступает в силу всеобщий закон расправы с несостоятельным должником. Есть и еще некоторые аспекты, но в принципе все сходится в основном к этим трем вариантам.
Такая расстановка, кстати, существует во многих сферах бизнеса, но ресторанные разборки с участием журналистов — подобного еще пока не было. Спалить кабак — это конкуренты могут. Избить там, запугать или переманить поставщиков, обслугу — тоже. Да много имеется в наличии способов прижать и убрать с рынка своего соперника, учить этому уже никого не надо. Но при всей кровожадности теневого российского бизнеса до расстрелов пишущей братии руки у них не доходили. Легче ведь перекупить, чем убить. И всем это известно, включая в первую очередь самих журналистов. Как это теперь называется? Ангажированность? Вот-вот… Взяток же теперь у нас нет, как заявил один широко известный новый российский «публицист», а есть оплата услуг. И как много всего разного ныне подходит под это «крылатое» выражение!
Словом, общий вывод был таков, что следователь зря себе морочит голову несуществующими проблемами. Впрочем, если у него есть охота возиться с пустышкой, можно посочувствовать и даже посодействовать отчасти. Если будет официальное представление, оперативники согласны прощупать свою агентуру. Но общее мнение оставалось прежним — зряшная потеря времени.
Короче говоря, Климов решил-таки добить эту свою версию более конкретными и вескими доказательствами. Он на другой же день привез в МУР соответствующее постановление для проверки изложенных фактов и теперь постоянно названивал, не открылось ли чего нового. Однако это слова говорятся иной раз быстро, а серьезные дела так не делаются. Жди, и тебе воздастся!
Вот и теперь, по дороге в Кунцево, ибо уже приближалось время похорон, он продолжал размышлять над выкладками оперативников. В общем-то они казались вроде бы и правыми, но ведь уже было избиение, сопровождавшееся угрозами, исходившими от имени шоу-бизнеса. Были, опять же, и педофилы, которые вроде бы в своей мести не засветились. А ведь там наверняка, как и в шоу-бизнесе, миллионами, если не миллиардами, ворочают. Но, между прочим, прошла в эфир и «царская охота», после которой Морозов проскочил как бы не наказанным. А ведь и там задевались очень крупные шишки, да что там крупные, — можно сказать, вершители судеб нынешней России. И что, тоже, как и педофилы, они простили журналисту его смелость?
Зато сюда, к факту мести, можно отнести и то, что из квартиры Морозова исчезли бесследно компьютер, записные книжки и прочие материалы, которые могли иметь непосредственное отношение к текущей работе телевизионного журналиста, у которого все его выходы в эфир, как говорила Марина, всегда отличались острой критической направленностью. Точно так же были похищены с места убийства его телефоны, документы, ключи и деньги — в сумме пяти тысяч долларов. И тут иначе, видимо, и нельзя было поступать киллерам — имитировалось же убийство с целью грабежа…
Но появлялось противоречие: если на улице целью являлся в первую очередь грабеж, тогда зачем было выносить из квартиры документы? С компьютером понятно, на нем имя владельца не написано, его продать можно или, на худой конец, отдать своим детям — пусть играют…
Ну а материалы, а записные книжки им зачем? Никак не согласовывалось… Значит, все-таки был интерес — убрать даже малейшее напоминание о тех темах и разработках, которыми занимался Морозов. И самое скверное, что работал он в одиночестве, никого практически не посвящая в свои планы, разве что оператора, и то, по утверждению Пашкина, только на стадии съемок.
Короче говоря, раз имелось сомнение, никакие выкладки оперативников-муровцев Климова по большому счету удовлетворить не могли, уж если делать, как острили лет этак двадцать назад, так по-большому…
А сегодня, решил для себя Сергей Никитович, надо будет воспользоваться тем, что на похороны помимо многочисленных коллег Леонида Морозова, толку от которых, в общем и целом, для расследования никакого, соберутся родные, друзья и знакомые покойного, не связанные с ним профессиональными узами. Наверное, будут и те женщины, с которыми у него были интимные связи. Но об этом наверняка лучше известно Маринке, с которой Леонид делился своими победами и неудачами. Странно! Даже приблизительно не представлял себе Климов, как это можно обсуждать с женщиной, которая тебе не любовница, а обычная коллега, такие интимные подробности своей жизни! Или у них что-то все-таки было?
Климов даже рассердился на себя от столь неуместной постановки вопроса. Неужто ревность заговорила? А что он, собственно, может предъявить Марине? И какое имеет право? Он что, сам святой? Но нет, речь же не о нем с Мариной, а о любовницах Морозова. Между прочим, с повестки дня не снималась пока и такая версия, как месть на почве ревности. И орудием мести могла быть не только оскорбленная женщина, но и обманутый муж… Хотя, опять же, по нынешним временам таким образом вопросы ревности не решаются — устарело, не модно… Но и со счетов сбрасывать нельзя.