Смертельный номер
Шрифт:
Их стереоколонок лилась тихая монотоннопротяжная восточная музыка. Мужчина тихо покачивал головой ей в такт. Узнав цену смерти, он научился наслаждаться жизнью. Он мог часами сидеть в кабинете перед распахнутым окном, за которым не было ничего, кроме бескрайней сини моря, сливающегося на горизонте с небесной лазурью. Иногда синеву оживляли белые пятнышки чаек, паруса яхт или легкие кудрявые облака. Ночью море и небо становились черными, и тогда он чаще думал о смерти.
Руки мужчины шевельнулись, словно решившись, и потянулись к коробочке. Палец нажал на выпуклость у края крышки. Она
Запонки эти были практически идентичны той, что сотрудники испанских спецслужб извлекли из брюха акулы.
О том, что его двойник погиб, Харон уже знал. Слышал он и версию о том, что вертолет был случайно сбит входящим в нирвану Совком. Слышал – и не верил в нее. Харон вообще не верил в случайности. Он полагал, что любое событие предопределено, и не важно, кто в таких случаях направляет руку судьбы – человек или высшие силы.
Сначала он хотел взяться за выполнение задания сам. С Маратом Багировым у Харона были свои счеты – хотя и не настолько серьезные, чтобы устранять его по собственной инициативе. Кроме того, устранение человека такого масштаба само по себе было достаточно интересной задачей.
Харона остановила интуиция, прежде никогда его не подводившая. В какойто миг его коснулось донесшееся из неведомых глубин пространства и времени холодное дыхание смерти. Это ощущение было едва уловимым, но Харон отличался умением распознавать знаки, идущие свыше. Вместо себя он послал на Форментеру Хадира.
Теперь Хадир мертв, и, хотя убил его человек Багирова, не исключено, что Ростовцев или некто из его окружения тоже приложил к этому руку.
Месть сама по себе уже давно перестала интересовать Харона. Времена графа МонтеКристо давно прошли. В первую очередь Харон был бизнесменом. Бизнесменом, которому интуиция подсказывала, что настало время уйти на покой. Осталось завершить два последних дела, после которых он до конца своих дней не будет испытывать нужду в деньгах. Он перехватит прибывающий из Западной Африки груз алмазов, и, если на то будет воля Аллаха милостивого и всемогущего, наложит руку и на бриллианты, похищенные у де Бирс. По сведениям, полученным Хароном из надежного источника, бриллианты эти Ростовцев хранил на Форментере.
* * *
К облегчению Пабло окно Крусиграмы оказалось приоткрытым. Это было неожиданной удачей. Теперь ему не придется надрывать голосовые связки, чтобы Мария услышала его.
На улице Бутылки, расположенной в самом центре Китайского квартала не было магазинов, и случайные прохожие сюда, как правило, не забредали. Отсутствие людей облегчало задачу лейтенанта, который, несмотря на приятный голос и отличный слух, немного стеснялся выступать на публике.
Разорвав тишину мелодичным гитарным перебором, Пабло запел о своем бедном сердце, изнывающем в ожидании любимой.
Я хотел бы стать рыбкой,
Чтоб тыкаться носом в твой водоем,
– старательно выводил Монтолио несколько двусмысленные слова знаменитого шлягера Хуана Луиса Герры.
Пускать пузыри любви,
Проводить ночь без сна,
Намокая в тебе.
Я буду рыбкой,
Переплывающей коралловые рифы твоей талии,
Принимающей позы любви под луной,
Насыщающейся этим безумием…
Занавеска на окне дрогнула и отодвинулась в сторону. Перегнувшись через подоконник, Мария Гриценко с недоверчивым изумлением взирала на Пабло.
Одна ночь,
Чтобы погрузиться в тебя до самого дна,
Лицо в лицо,
Поцелуй к поцелую
И жить, всегда намокая в тебе…
– Чегочего? – спросила потрясенная хохлушка. Она не до конца уловила смысл текста, и не могла решить, радоваться ей или негодовать. – Куда это ты хочешь погрузиться до самого дна? И что ты подразумеваешь под "жить, намокая в тебе".
Я хотел бы стать рыбкой,
Чтоб тыкаться носом в твой водоем,
И пускать пузыри любви,
Проводить ночь без сна,
Намокая в тебе…
– вместо ответа повторил припев Пабло.
Лингвистическое замешательство Крусиграмы от этого лишь усугубилось.
– Пускать пузыри любви? – подозрительно повторила она. – Может пояснишь, каким именно местом ты собираешься пускать пузыри?
– Я тут ни при чем, – объяснил Монтолио. – Это в иносказательном смысле. Пузыри будет пускать рыба.
– Рыба, которой ты хочешь стать?
– В общемто, да.
– В таком случае, я все поняла правильно. Ты хочешь стать рыбой, погрузиться в меня до самого дна и при этом пускать пузыри. Яснее выразиться невозможно. Знаешь, что делают у нас на Украине за подобные намеки?
Пабло прошиб холодный пот. Он представить себе не мог, что Мария способна воспринять текст песни настолько буквально.
– Вообщето это не я собираюсь пускать пузыри, а Хуан Луис Герра, – дрогнувшим голосом пояснил он.
– Что еще за Хуан? – в голосе Крусиграмы звучала нарастающая угроза. – Этот козел тоже рассчитывает в меня погрузиться? Так передай этому своему Хуану…
– Подожди! – взмолился Монтолио. Мысль о том, что он почти запорол очередное задание полковника Карденаса, ввергла агента CESID в состояние, близкое к панике. – Ты меня неправильно поняла. Это всего лишь серенада. У испанцев есть такая традиция – исполнять серенаду под окнами дамы своего сердца. Слова при этом не имеют никакого значения.
– Чушь собачья. Если что и имеет значение в песне, так это слова. Мог бы спеть нечто более приличное, вроде "Nо me quitte pas, il faut oblier, tout peut s'oublier…"
– Но это же пофранцузски, – заметил Пабло.
– Ну и что? – пожала плечами Мария. – Зато слова совершенно нормальные: "Не оставляй меня, надо все позабыть" и все в таком роде. Французы – культурная нация. Они не пишут такую похабщину, как этот твой Хуан пускатель пузырей или как его там.