Смертельный расчет
Шрифт:
Мустафа разговаривал по сотовому телефону, столь же большому, как сверчок.
- Уоррен, нет никакого смысла в твоём пребывании там, парень, - сказал он.
– Дело сделано. Хороший выстрел. Да, мы взяли его.
Паркер сказал:
- Шериф, мы уезжаем домой, если вы больше не нуждаетесь в нас.
Тощий молодой человек поддерживал Паломино, Рубио был с другой её стороны. Они все были довольно избиты.
– Вы можете идти, - перемазанный кровью Эрик оставался главным, - Вы отозвались на мою просьбу и сделали свою работу. Вы будете вознаграждены.
Паломино, Рубио и Паркер, помогая друг другу, пошли к задней двери. На их лицах явно читалась надежда, что Эрик не призовет их снова ещё очень и очень долго, неважно, какой будет награда.
Индира подползла к Талии, чтобы с усилием приложить отрубленную руку к плечу. Так она держала её, приращивая. Индира была счастливейшим существом в клубе.
– Это работает?
– спросила я Пэм, кивая на процесс сращивания руки с плечом. Пэм вытирала окровавленный меч об одежду Акиро. Его шея уже исчезла; поврежденные части распадаются быстрее, чем нетронутые.
– Иногда, - сказала она, пожав плечами, - Поскольку Талия jxtym стара, есть шанс. Это занимает меньше времени и менее болезненно, чем регенерация.
– Талия, я могу достать для тебя немного крови?
– Я не думала, что когда-либо наберусь достаточно храбрости, чтобы непосредственно обратиться к Талии, но я могла принести ей немного бутилированной крови и была бы рада сделать это. Она взглянула на меня глазами, полными невольными слёзами. Было очевидно, что она еле держалась.
- Нет, если ты только не хочешь пожертвовать собой, - сказала она с сильным английским акцентом.
– Но Эрик не обрадовался бы, если бы я укусила тебя. Эммануил, дашь укусить тебя?
– Хорошо, - согласился он. Тощий парикмахер был почти в полубессознательном состоянии.
– Ты уверен?
– Спросила я.
– Ты хорошо себя чувствуешь.
– Да, черт возьми, - неубедительно ответил Эммануил.
– - Парень, убивший мою сестру, мёртв. Я чувствую себя хорошо.
По его виду я бы этого не сказала, но я была уверена, что у меня вид не лучше. Я сказала всё что могла, так что я просто сидела, а Эммануил неловко скорчился перед стулом Талии.
Им было неудобно из-за разницы в росте, Талия обвилась здоровой рукой вокруг шеи Эммануила и утопила в ней клыки без какого-либо дальнейшего обсуждения. Выражение на лице Эммануила менялось от мрачного к блаженному.
Талия ела очень шумно.
Индира присела рядом с ней в залитой кровью сари, терпеливо приложила отрубленную конечность к плечу. Пока Талия пила, я заметила, что рука начинала выглядеть всё более и более естественной. Пальцы согнулись. Я была удивлена, но это было лишь одно из экстремальных событий вечера.
После победных объятий с Эриком, Пэм стала выглядеть немного спокойнее, она увидела, что Эммануил предлагал свою кровь кому-то ещё.
Она спросила Мустафу, накормит ли он её, и он пожал плечами.
- За счёт заведения, - сказал он, обнажая шею. Пэм выглядела невероятно белой на фоне Мустафы, Мустафа оскалился, когда она укусила его. Через секунду он, также, выглядел более чем счастливым.
Эрик подошел ко мне, сияя. Я никогда ещё не радовалась так сильно тому, что наша связь прервалась, мне совсем не хотелось чувствовать сейчас то, что чувствовал Эрик, даже чуть-чуть. Он обнял меня, поцеловал с энтузиазмом, и я почуяла запах крови. Он был весь пропитан ей. Испачкались всё моё платье, мои руки и грудь.
Через минуту он отстранился, нахмурившись.
- Сьюки? Ты не радуешься?
– спросил он.
Я пыталась придумать, что сказать. Я чувствовала себя большой ханжой.
- Эрик, я рада, что мы не должны больше беспокоиться о Викторе. И я знаю, что мы сделали, то что планировали. Но я не могу радоваться находясь в окружении мёртвых людей и частей тел, и я никогда не была столь чёрствой в своей жизни.
Его глаза сузились. Он не хотел видеть мои слёзы на своём празднике. Это можно понять.
Я всё понимала, но продолжала это ненавидеть, ненавидела себя, ненавидела всех.
- Тебе нужна кровь, - сказала я.
– Мне действительно жаль, что тебя ранили, давай возьми немного.
– Ты становишься ханжой, и я возьму крови, - сказал он и укусил.
Было больно. Он не пытался сделать процесс приятным, действие практически автоматическое для вампира. Слёзы бежали по моему лицу без моего на то согласия. Странным образом я чувствовала, что боль была заслуженной, оправданной, но я так же понимала, что это поворотный момент в наших отношениях.
Похоже наши отношения были отмечены тысячей поворотных моментов.
Затем Билл остановился за моим плечом, уставившись на рот Эрика на моём горле. На его лице отражалось множество эмоций: гнев, негодование, жажда.
Я хотела чего-то простого и я хотела, чтобы боль прекратилась. Мои глаза встретились с глазами Билла.
– Шериф, - произнес Билл. Никогда ещё его голос не был столь ровным. Эрик вздрогнул, и я знала, что он услышал Билла, понял, что должен остановиться. Но он не остановился.
Я стряхнула с себя подступающее забытье и ненависть к самой себе, дотянулась до мочки уха Эрика и прикусила так сильно, как смогла.
Вздохнув, он отстранился. Его рот был окровавлен.
– Билл отвезёт меня домой.
– сказала я.
– Мы поговорим завтра ночью. Может быть.
Эрик наклонился, чтобы поцеловать меня, но я уклонилась. Не с кровью на губах.
– Завтра.
– произнес Эрик, его глаза блуждали по моему лицу. Он отвернулся и сказал: - Слушайте все! Мы должны очистить клуб.