Смертельный танец шамана

Березин Михаил

– Гм… – Горбанюк озадаченно потер подбородок. – Вы думаете, оно может понадобиться? Но ведь налицо обычное хулиганство.

– Как взглянуть, Игорь Артемьевич, как взглянуть.. Обычные хулиганы не справляются с замками и сигнализацией со столь поразительной легкостью. А вдруг у парня, кроме аюрозолевого баллона, окажется с собой пушка? Кроме того, могу сообщить, что не успели мы появиться в Берлине, как за нами тут же увязался загадочный голубой "Вольво".

Горбанюк тяжело вздохнул и с неодобрением посмотрел на Саймона. А должен был бы – на Пью Джефферсона. Ведь именно

он заварил всю эту кашу.

– Хорошо, – делая над собой усилие, проговорил Горбанюк. – Если вы придете к выводу, что оружие необходимо, что-нибудь придумаем.

– Замечательно!

– Вот вам телефон фрау Сосланд. – Он протянул Джаичу визитную карточку голубого цвета, на которой жирным готическим шрифтом было написано: Фрау Еугениа Сосланд, а затем мелкими буквами – адрес и номер телефона. – Можете связаться с ней уже сегодня. Но хочу предупредить. Лично у меня сложилось впечатление, будто она… того… немного с приветом.

– Она говорит по-русски?

– И очень прилично. По-моему, с немецким у нее гораздо больше проблем… Еще колы?

Все отказались и дружно встали.

– Пива?

Джаич снова сел. Думаю, догадайся Горбанюк сразу же начать с пива, весь разговор пошел бы по значительно более приятному руслу.

– Ну, как я его уломал? – похвастался Джаич, стоило нам выйти на улицу. – В органах у нас был специальный семинар на тему, как нужно обрабатывать интеллигенцию.

Мне тут же захотелось вцепиться ему когтями в глотку. Я открыл было рот для оказания достойной отповеди: дескать, у нас в "Гвидоне", в отличие от КГБ, к интеллигенции относятся уважительно› но тут мы одновременно увидели голубой "Вольво". В нем сидели двое молодых парней и нагло пялились на нас.

– Мы их не замечаем, – сквозь зубы проговорил Джаич.

Зато парни из "Вольво" совершенно не думали скрывать своего интереса. Они выбрались из машины и направились в нашу сторону.

Я поставил Саймона на землю. Нас, включая шофера, было четверо, их – двое, и, судя по тому, как спокойно и уверенно они приближались, можно было предположить, что у них с собой огнестрельное оружие. Меня бросило в дрожь. И, действительно, в какой-то мере они сами оказались оружием.

– "Голые пистолеты"! – представил их Джефферсон, церемонно взмахнув рукой.

Мы облегченно вздохнули.

Одного из них звали Курт Трахтенберг, другого – Жан Дюруа.

– Ну, как мы вас выследили, – на ломаном русском языке похвастался Трахтенберг. Он был высоким и белобрысым, как и положено немцу. Вылитая белокурая бестия. Француз же Жан Дюруа был мулатом.

– И все же вынужден заметить, что пунктуальность не входит в число ваших добродетелей, – проговорил я.

Никто этой фразы не понял. В том числе и русскоязычные Джаич с шофером.

– Куда вас отвезти? – нетерпеливо поинтересовался последний.

– Вы знаете, где находится Паризю штрассе? – Это снова был Трахтенберг.

– Нет.

– О'кэй, тогда мы на "Вольво" поедем впереди, а вы следуйте за нами.

Пью Джефферсон предпочел общество "голых пистолетов", мы же с Джаичем и Саймоном снова оказались в БМВ.

Будучи писателем еще неопытным,

я совершенно забыл упомянуть, что стояло лето. Солнце щедро одаривало все вокруг своей бесплатной энергией, и от подобной расточительности и предметы, и люди доходили до состояния белого каления. В нашем БМВ, очевидно, имелся кондиционер, но жмот-шофер не пожелал его включить. Вместо этого он открыл окошко со своей стороны и наслаждался бьющим оттуда горячим потоком воздуха. Я тоже было нажал кнопку на двери и опустил стекло, но ощущение было такое, словно я подставился под аппарат для обсушивания рук. Бедняга Саймон совсем скис. Лучше всего было Джаичу. С такой худобой подобные превратности судьбы переносились с куда большей легкостью, нежели с моим жирком или с шерстью Саймона, пусть даже стриженой. Грянь морозы, тогда бы мы еще посмотрели…

Мы обогнули какую-то живописную церковь и остановились у дома, напротив которого располагался продовольственный магазин с математическим названием "Плюс". Шофер с отвращением вышвырнул наши вещи из багажника, глянул на часы и собрался было улизнуть.

– Чуть позже я позвоню Горбанюку и сообщу, когда ты нам завтра понадобишься, – бросил ему вдогонку Джаич.

Слова настигли того, словно камень, пущенный из пращи. Он замер, повернулся, и на губах его заиграла нехорошая улыбка.

– Может, вам еще и "Ролс-Ройс" подать?

Теперь настала очередь Джаича улыбнуться. Причем улыбка его выглядела куда более искренней и дружелюбной. Сверкая этой обаятельнейшей из улыбок, он приблизился к шоферу вплотную и сделал неуловимый жест рукой. Вроде ничего особенного и не произошло, просто оба одновременно перестали улыбаться. Зубы Джаича снова вонзились в жевательную резинку, а нижняя челюсть шофера отвисла, и он всем телом навалился на Джаича.

– Если нужно будет, ты и "Ролс-Ройс" подашь, – с любовью заверил его тот. – И не только "Ролс-Ройс", но и "Феррари", и "Ламборджини". В лепешку расшибешься, но подашь.

Затем Джаич бережно усадил его в машину и повернулся в нашу сторону.

– Пробелы в воспитании, – словно бы извиняясь, проговорил он. – Его гувернер, очевидно, был пьяницей

Тут только я заметил, что все "голые пистолеты" будто по команде что-то лихорадочно строчат в записных книжках. Героические действия Джаича тиражировались сразу же на трех языках. И ни малейшей жалости по отношению к шоферу: из живого человека он уже превратился в литературный персонаж.

Первым утолил свой писательский зуд Курт Трахтенберг и с уважением посмотрел на нас.

– Вот в этом доме вы будете жить. Мы помогли "Гвидону" подыскать для вас подходящую квартирку.

– Угу, – откликнулись мы одновременно.

– А наша ставка будет у меня в доме на Зюксише штрассе. Вот моя визитная карточка.

– На Сюксише штрассе? – удивленно переспросил Джаич.

Курт рассмеялся.

– На Зюксише. По-русски – Саксонская улица.

– Так ведь Саксонская, а не Заксонская.

– Ну, это долго объяснять.

Тут послышался оглушительный визг рессор. Это БМВ, сорвавшись с места, словно ненормальный понесся прочь.