Смертельный танец шамана
Шрифт:
– Что?
– Детективные романы.
– Конечно.
– Уф! – Я облегченно вздохнул.
Какое-то время раздавался лишь хруст перемалываемой зубами пищи.
– Все, что нужно, я тебе сейчас расскажу… – Эд вытер салфеткой губы и потянулся за второй сигаретой. – Так вот, важно – решить, полицейский будет роман или нет. Полицейские – это те, главными персонажами которых являются полицейские.
– Ну, значит, нет, – отозвался я. – Откуда в "Гвидоне" возьмутся полицейские?
– Ага, ты ведь говорил, частный сыск. Ну это еще проще. Дюшил-Хюммет-Рюкс-Стаут-Рюймонд-Чандлер-Картер-Браун--
Микки-Спилейн…
– Что? –
– Это известные авторы, главные персонажи у которых – частные детективы. Нет ничего проще: ты выдумываешь главного героя – проницательного, решительного, принципиального, желательно со стальными бицепсами и молниеносной реакцией, – который неизменно выходит сухим из воды. Впрочем, качества можно разделить. У Рюкса Стаута, к примеру, умный и проницательный – это импотент Ниро Вульф, а молниеносной реакцией и стальными бицепсами обладает его помощник Арчи Гудвин.
– А импотентом одному из них тоже быть обязательно?
– Конечно, нет. Там, собственно, нигде и не говорится, что он импотент, но в противном случае он – гомосексуалист.
– Значит, требуется одно из двух, – уточнил я, – либо главный герой должен быть импотентом, либо гомосексуалистом?
Петранофф заржал.
– Ну ты даешь! Просто Ниро Вульф терпеть не может женщин, во всяком случае, никогда с ними не спит. А это означает, что если он с кем-то и спит, то это либо его помощник Арчи Гудвин, либо повар Фриц.
– Что еще за повар?
– Его личный повар.
Барсик как раз принесла две порции Карбонада по-фламандски с пюре из каштанов и к нему салат из апельсинов и сельдерея. Услышав, что речь зашла о чьем-то личном поваре, она навострила уши, но мы замолчали. Я вновь разлил вино и открыл было рот.
– За будущего Ватсона! – опередил меня Эд.
– О'кэй, – согласился я.
Мы выпили.
– Теперь интрига, – продолжил Эд, старательно пережевывая пищу. – Подозреваемых должно быть несколько, причем либо у каждого имеется алиби, либо его нет ни у кого. Часть подозреваемых ведет себя чрезвычайно дерзко и нахально, другие же, напротив, производят впечатление ангельских ягнят. От истинного убийцы желательно подозрение отвести, но предупреждаю: если в отличие от остальных лишь у одного действующего лица будет алиби, то сразу понятно, что именно он убийца и есть. Далее. Хорошо, если действие вписано в приятный интерьер… – Эд поводил по сторонам вилкой. – Вроде этого. Но можно и описать какое-нибудь зловещее местечко. Ночь… Ливень… Воет ветер… М-да… Может, возьмешь в соавторы? – Он захихикал. – Шучу.
– Принцип ясен, – неуверенно произнес я. – Непонятно одно: почему ты сам-то не пишешь?
– Я ведь бездарь… Хорошая еда… Честно говоря, я уже когда-то пробовал, но ничего из этого не вышло.
– Ага! – Во мне все возмущенно всколыхнулось.
– Но у тебя получится.
– Только не приводи в подтверждение мои садистские рассказики.
Появилась Барсик.
– С десертом подождать?
– Тащи, – распорядился я и разлил остатки вина по бокалам. С Петраноффым все было ясно.
Петранофф тут же схватился за свой бокал.
– За будущего Ватсона!
– Иди в задницу!
Когда мы уходили, я окинул Лиловый зал
На следующее утро я вновь позвонил Лили и полюбопытствовал, имеются ли указания на ближайшее время. Оказалось, что требуется учить иностранные языки. Ведь работать-то нам, в основном, придется за границей. Можно начать с английского, поскольку немецкий, если она не ошибается, мы изучали в школе, и хоть что-то да должно было задержаться в моей голове. Лили уже сделала соответствующие распоряжения, и в библиотеке "Гвидона" для меня подыскивают нужную литературу. А один из наших переводчиков получил задание угробить на меня уйму своего рабочего времени. Лили проявляла невиданную расточительность. Видимо, у Пью Джефферсона все по-прежнему оставалось на своем месте.
Однако обучение языку так и не состоялось. Из Берлина пришел факс с сообщением, что реклама принесла свои плоды, и первый заказ уже получен.
Мы снова собрались в кабинете у Лили. На сей раз я, Джаич и Пью Джефферсон.
– Там какая-то темная история с торговцем антиквариатом, – неопределенно проговорила Лили. – В факсе не содержится никаких подробностей. Приедете на место, войдете в курс дела. Вылететь нужно через три дня.
– А как же Саймон? – поинтересовался я.
– Кто? – не поняла Лили.
– Моя болонка. Хочу напомнить, что в этом мире я одинок, как перст, и у меня никого, кроме него, нет. А у него – никого, кроме меня.
– Не морочь мне голову со своим Саймоном. Я и так на вас трачу массу драгоценного времени. У меня встреча с корейцами через пятнадцать минут. Мне сейчас только твоего Саймона не доставало.
Я мог стерпеть от Лили все, что угодно, но только не нападки на моего пса.
– Я этих корейцев видел в жопе у Поля Робсона, – заорал я.
– Без Саймона никуда не поеду! Баста!
Лили в первый момент даже опешила. Но потом в ее глазах появилась остервенелость, обычно возникающая тогда, когда она – эта акула империализма – торговалась с иностранцами по поводу условий какого-нибудь контракта. Нужно сказать, что иностранцы к подобной полублатной остервенелости не приучены и почти всегда дают задний ход. Но я решил держаться до конца.
– Может быть, я люблю Саймона так же, как ты – Пью Джефферсона, – крикнул я, предвосхищая удар.
И тут открывшая уже было рот Лили закрыла его снова.
– А что все-таки случилось с берлинским торговцем? – вмешался в разговор Джаич.
– Нет, мы сначала покончим с моим псом, – вошел я в раж.
– Если ты настаиваешь, мы с ним покончим, – спокойно произнесла Лили. – Мне, конечно, нет дела до… причуд чьей-то физиологии, но если это выливается в проблему для "Гвидона"… Читал "Му-му"?
Я понял, что сморозил глупость, сравнивая свои чувства к Саймону с теми, которые питала Лили к Пью Джефферсону. Теперь обо мне наверняка поползут всякие нездоровые слухи. Но объясняться сейчас по этому поводу было бы еще хуже. Я молчал. Не знаю, чем бы все закончилось, если бы за меня неожиданно не вступился Пью. Очевидно, они там в Америке более привыкли ко всякого рода человеческим странностям, не знаю. Во всяком случае Лили включила селектор и дала указание руководителю визового отдела решить вопрос с моей собакой. И как можно скорее.