Смертельный удар

Прозоров Александр Дмитриевич

— Какие Афины? — даже переспросил удивленный непонятливостью скифского военачальника Иседон. — Греки ленивы. Они не стали бы воевать до тех пор, пока враг не подошел бы к воротам города.

Иседон умолк на мгновение, облизнув высохшие губы.

— Нет, накануне вашего похода в Одесс прибыли послы Рима. Это его сенаторы очень обеспокоились продвижением Иллура в сторону Италии и тайной дружбой с Карфагеном.

Леха вздрогнул, услышав про Карфаген, но его вопрос еще не успел оформиться, а старейшина уже всё ему объяснил.

— Они уже тогда знали о договоре твоего царя с Ганни6алом и стремились сделать всё возможное, чтобы остановить его на дальних подступах. Проще было заплатить нам, чем посылать сюда свою армию. Тем более что это было невозможно — Ганнибал стоял почти у ворот Рима.

— Но это не помогло, — рассмеялся Ларин в лицо старику. — Несмотря на все козни, мы дошли до Северной Италии!

— И повернули назад, — спокойно продолжил мысль Иседон, — римляне так просто от своего не отступятся. Они были очень настойчивы.

— Что ты хочешь сказать? — Ларин от неожиданной догадки даже присел на скамью в двух шагах от связанного пленника. — Что все эти греческие выступления, разгоревшиеся у нас в тылу…

— Это дело рук римлян, — радостно кивнул Иседон, словно это сообщение снимало с него все обвинения в предательстве. — Сенаторы прислали даже сюда несколько кораблей с золотом. Представляю, сколько они заплатили Фивам, Афинам и Спарте, чтобы те выступили против вас! Наверное, Рим на последнем издыхании, раз решился отдать свои богатства для того, чтобы на время обезопасить себя от второго фронта.

Ларин перехватил восхищенный взгляд Иседона, устремленный сквозь него к неведомым богатствам, и понял, что старика терзает жестокая зависть, что не ему все они достались.

— Я слышал, они заплатили даже кочевым племенам в вашем тылу, чтобы те помешали вам, — вдруг сказал Иседон, все еще пребывая во власти грез о деньгах.

— Гетам? — усмехнулся Ларин. — Зря потратили деньги. Мы уже разбили их. Со дня на день Иллур будет здесь.

— Нет, не гетам, — ответил старейшина, продолжая смотреть сквозь скифского адмирала.

Ларин, однако, не обратил на слова Иседона особого внимания. Он тоже размышлял о своем.

— Ну а сколько ты подучил за меня, старая сволочь? — неожиданно перевел разговор в другое русло скифский адмирал вновь вырастая над пленником.

Иседон нехотя опустился с небес, усеянных римским золотом, на землю, и с ужасом в глазах взглянул на Ларина, стоявшего напротив.

— Я спрашиваю, сколько тебе заплатили за то, чтобы продать меня грекам? — проговорил Леха, медленно закипая от мыслей о перенесенных издевательствах и побеге от своих конвоиров. — И кто тебе вообще предложил за меня деньги, ведь бесплатно ты ничего не делаешь, это я давно уяснил. Или ты сам предложил грекам купить меня для каких-нибудь местных забав?

Старейшина все молчал, не решаясь открыть рот. А в его взгляде Леха прочитал недоумение. Тот никак не мог понять, откуда Ларин узнал о его тайной страсти.

— Вон там, у входа, на камнях лежит Каранадис, твой бывший раб, помнишь такого? — объяснил ему Леха, скривив губы. — Он мне про твои забавы порассказал немало. О том, как ты, похотливый старик, даже к нему приставал. Вот он и сбежал от такого позора, даже семью бросил. И со мной сюда вернулся, чтобы поквитаться с тобой. Жаль только не дошел, нескольких шагов не хватило. Он сам хотел тебя прирезать…

Ларину показалось, что Иседон облегченно вздохнул, узнав о том, что Каранадис убит, но он не мог позволить этому грязному старику испытывать удовольствие хотя бы в мыслях.

— Ну да ничего, — закончил мысль Леха, — я тебя сам прирежу.

Он вдруг резко наклонился к задрожавшему Иседону и рявкнул:

— Где его семья, говори!

— Я продал их в Томы, — выпалил старейшина, брызгая слюной, — в рабство, чтобы отомстить ему. Его жена теперь удовлетворяет солдат, а сыновья делают то же самое. Он мог бы жить прекрасно, если бы оказался посговорчивее.

— Он был свободным человеком, — напомнил Ларин, распрямляя спину и неожиданно успокаиваясь, — хорошо, что не дожил до этой минуты и умер, надеясь, что все это не так. Ничего, главное, что я дожил.

И он демонстративно провел рукой по ножнам меча, на которых запеклись брызги греческой крови.

— Так ты не ответил на мой вопрос, — вспомнил Ларин, еле сдерживая вновь вспыхнувший гнев, — на меня-то кто позарился? Кто-то из твоих дружков-извращенцев?

— Нет, — мотнул головой Иседон, стараясь не смотреть на Ларина, — я продал тебя родственникам убитых в Ольвии греков, которые бежали после осады в Истр и очень хотели поквитаться. Когда они узнали, что у меня гостит военачальник ненавистного Илдура, они готовы были отдать любые деньги, лишь бы содрать с тебя кожу живьем.

— Извини, что разочаровал, — дернул плечами Ларин, — у меня были другие планы насчет своей шкуры. Впрочем, деньги-то ты за меня наверняка получил вперед.

— Пришлось вернуть, — выдавил из себя Иседон, мрачно взирая себе под ноги, — тебя не смогли доставить до места.

— Неужели? — расхохотался Леха. — Ну ты меня порадовал. Это был для тебя, наверно, самый жестокий удар за последний год.

Леха так развеселился, услышав об этом, что подошел к Иседону и, приобняв его за плечи, обмотанные веревками, произнес:

— Старик, деньги, это не главное в жизни. Хотя такая сволочь, как ты, это уже никогда не поймет. Вставай, покажешь, где лежит золотой запас Палоксая.

И Ларин свистнул, вызывая охранников, которые тотчас появились в комнате.

— А вы отпустите меня? — произнес Иседон, вновь переходя на раболепный тон и поднимая глаза на адмирала, но не двигаясь с места. — Ведь я же нам все рассказал.

— Шевелись, — пропустил мимо ушей его вопрос Леха, — устал я тут с тобой беседовать. Дела пора делать.