Смертельный яд

Сэйерс Дороти Л.

Фредди Арбетнот, который все-таки не ушел домой после ленча, решил, что настало время это сделать. Он начал ерзать на месте, и Вимси бросил на него хмурый взгляд. Вдовствующая герцогиня пробралась между рядами поближе к лорду Питеру. Сэр Импи Биггс, до конца боровшийся за интересы своей клиентки, удалился, оживленно беседуя с главным прокурором. За ними последовали более мелкие юридические рыбешки. Скамья подсудимых опустела. На судейском столе одиноко стояли пурпурные розы, тихо роняя свои лепестки.

Главный инспектор Паркер, оторвавшись от группы друзей, медленно протиснулся

сквозь толпу и поздоровался с герцогиней.

— Ну, что скажешь, Питер? — обратился он к Вимси. — Хорошо поработали. Комар носа не подточит, не правда ли?

— Эх, Чарльз, — отозвался Вимси, — за тобой глаз да глаз. Ты сделал ошибку, старина.

— Сделал ошибку?

— Она невиновна.

— Ну, знаешь!

— Она невиновна. Все очень убедительно и логично, но все неправильно.

— Ты это серьезно?

— Серьезно.

Паркер опешил. Он настолько верил в Вимси, что, несмотря на собственную внутреннюю убежденность в виновности мисс Вэйн, почувствовал некоторое смущение.

— Дорогой мой, но где же у нас вышел сбой?

— Его нет. Все чертовски логично, не подкопаешься. Никаких ошибок нет — не считая того, что она невиновна.

— Ты превращаешься в психолога обыкновенного дикорастущего, — проговорил Паркер с неуверенным смешком. — Правда, герцогиня?

— Мне жаль, что я с ней незнакома, — отозвалась герцогиня, как всегда, невпопад. — Такое интересное и по-настоящему яркое лицо, хотя назвать его красивым нельзя. Но от этого оно только интереснее, потому что красивые люди слишком часто похожи на коров. Я прочла одну ее книгу — по-настоящему удачная и прекрасно написана. Умненькая: я до двухсотой страницы не могла догадаться, кто же убийца, хотя обычно догадываюсь уже на пятнадцатой. Как это странно — писать книги про преступления и самой оказаться на скамье подсудимых. Некоторые сказали бы, что это — Божья кара. Интересно: если она невиновна, то догадалась ли она, кто настоящий убийца? Не думаю, чтобы авторы детективов в жизни занимались расследованиями… Если, конечно, не считать Эдгара Уоллеса, который возникает то здесь, то там — и милого Конана Дойля… и того чернокожего… как его зовут?.. и, конечно, Слэйтера… Такой скандал! Хотя, кажется, это было в Шотландии, где такие странные законы, в особенности насчет женитьбы. Ну, наверное, мы скоро все узнаем — необязательно правду, а хотя бы то, что решат присяжные.

— Да. Они задержались дольше, чем я ожидал. Но послушай, Вимси, мне все-таки хочется знать…

— Поздно, поздно, ставки сделаны. «Запер я сердце в ларец золотой, булавкой его заколол…» Теперь роль играет только мнение присяжных. Надо полагать, мисс Климпсон им сейчас объясняет, что к чему. Стоит ей завестись, и она может говорить и час, и два.

— Ну, они заседают уже полчаса, — сказал Паркер.

— Все еще ждем? — осведомился Уоффлс Ньютон, возвращаясь к месту для прессы.

— Да. Так вот что ты называешь двадцатью минутами! По-моему, прошло уже три четверти часа.

— Их нет уже полтора часа, — сказала своему жениху девушка, сидевшая позади Вимси. — Что они там могут обсуждать?

— Может, они считают, что она все-таки его не убивала.

—

Что за чушь! Конечно, это она его убила. Это по ее лицу видно. У нее злое лицо, вот что я скажу. И она даже ни разу не заплакала.

— Ну, не знаю, — отозвался ее кавалер.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что она тебе понравилась, Фрэнк?

— У, ну… Не знаю. Но, по-моему, она на убийцу не похожа.

— А откуда тебе знать, как выглядят убийцы? Ты что, с ними встречался?

— Ну, видел в музее мадам Тюссо.

— А, восковые фигуры! Все восковые фигуры похожи на убийц.

— Да, наверное. Скушай конфетку.

— Два часа с четвертью! — нетерпеливо проговорил Уоффлс Ньютон. — Заснули они там, что ли? Придется делать специальный выпуск. А что будет, если они прозаседают всю ночь?

— Мы просидим всю ночь здесь, только и всего.

— Ну, теперь моя очередь пойти выпить. Расскажешь мне, хорошо?

— Еще бы!

— Я говорил с дежурным, — самодовольно сообщил своему приятелю некий Опытный Человек. — Судья только что послал спросить присяжных, не нужна ли им его помощь.

— Правда? И что они ответили?

— Не знаю.

— Они совещаются уже три с половиной часа! — прошептала девица за спиной у Вимси. — Я ужасно проголодалась.

— Ну, так я пойду куплю бутербродов.

— Ох, это было бы мило. Только возвращайся поскорее, потому что, когда огласят приговор, со мной обязательно будет истерика.

— Постараюсь обернуться быстро. Радуйся, что ты не в жюри присяжных: им вообще ничего не дают.

— Как! Ни есть, ни пить?

— Ничего вообще нельзя. Кажется, им не разрешается зажигать свет и растапливать камин.

— Бедняги! Но здесь ведь, кажется, центральное отопление?

— Да уж, здесь даже чересчур жарко. Пойду, заодно немного подышу свежим воздухом.

Пять часов.

— На улице собралась огромная толпа, — сообщил Опытный Человек, вернувшись из разведки. — Какие-то люди начали освистывать подсудимую, на них накинулись несколько парней, и одного уже увезли в карете скорой помощи.

— Правда? Как забавно! Смотри: вон мистер Эркерт. Он вернулся. Мне его жаль, а тебе? Как это ужасно, когда в твоем доме кто-то умирает!

— Он разговаривает с прокурором. Они-то, конечно, пообедали как следует.

— Прокурор не такой интересный, как сэр Импи Биггс. А правда, что он разводит канареек?

— Главный прокурор?

— Нет, сэр Импи.

— Да, это истинная правда. Он получает за них призы.

— Как забавно!

— Терпи, Фредди, — сказал лорд Вимси. — Я вижу движение. «Моя жизнь, моя радость идет. Как легки и воздушны шаги!».

Присутствующие встали. Судья занял свое место. Обвиняемая, мертвенно-бледная в электрическом свете, снова появилась на скамье подсудимых. Дверь, ведущая в кабинет присяжных, открылась.

— Смотри на их лица! — посоветовала невеста. — Говорят, что если вердикт «Виновен», то они не смотрят на обвиняемого. Ох, Арчи, дай мне руку!

Секретарь суда обратился к присяжным голосом, в котором официальный тон боролся с укоризной:

— Господа присяжные, пришли ли вы к общему вердикту?