Смерти вопреки
Шрифт:
— Ты уйдешь в другой мир, зная, что есть, кому позаботиться о ней.
Лиан протянула бумагу и перо. Марина перечитала текст, смысл слов ускользал от нее, затем перевела взгляд на Лиан.
— Я надеюсь, — выговорила Марина, глядя тетке в глаза и разрывая бумагу на мелкие куски. — Измеры убьют его, и он сдохнет, как последний нищий где-нибудь в канаве.
— Не переживай, ты не одна об этом мечтаешь, — голос Лиан остался безмятежным, только в зеленом взгляде блеснула сталь.
— Это не вы, случайно, отравили мою мать? — зло спросила Марина. Историю смерти родителей
— Я, — произнесла она, продолжая улыбаться. — Ну, всего тебе хорошего.
Уже переступая порог, она едко добавила:
— И пусть все четыре стихии тебе благоволят.
Марина снова осталась одна, в окружении валяющихся кусков только что разорванной бумаги. Ближе к вечеру пришла Мара. Охранница не оставила их наедине. Едва войдя в камеру, она охнула и всплеснула руками.
— Бедная, на тебя страшно смотреть, — сказала она, присаживаясь рядом.
— Как тебя пропустили? — спросила Марина, удивляясь ее присутствию.
— Деньги. Все любят деньги, — она печально улыбнулась. — Что я могу для тебя сделать, Знародная?
— Если так получится, что моя дочь окажется в Аравилате, позаботься о ней, — попросила Марина, зная, что просит от простой целительницы слишком многого. Но других друзей у нее тут просто не было. — Прошу тебя.
Она обняла ее за плечи. Марина замученно склонила голову, не в силах даже плакать.
— Может, ты хочешь на ведро? — спросила Мара, многозначительно глядя в глаза. — Всяко, лучше я тебе подсоблю, чем она.
Марина кивнула. Они поднялись и отошли в угол. Мара принялась расстегивать ей штаны и, быстро достав пузырек из-за пазухи, сунула его в карман Марины, торопливо шепча.
— Это огненный яд. Попроси палача, он даст его тебе. Будет легче.
Марина благодарно кивнула, пока Мара застегивала ее. Когда она ушла, охранница покормила ее какой-то кашеобразной мазней и, заперев, ушла. А Марина осталась одна, не в состоянии заснуть в последние часы перед смертью. Перед глазами стоял Арвил, его странный взгляд, когда на нее надевали наручники. Юлька, играющая в песочнице во дворе. Виларрия и Ру на берегу океана и много чего другого, достаточного, чтобы провести бессонную ночь, встретить серый рассвет и хоть как-то принять мысль о смерти.
Утром сняли цепи, но «железные перчатки ведьмы» оставили. Ее усадили в ту же карету и в сопровождении тюремщицы повезли на городскую площадь. Марина нервно засмеялась. Тюремщица покосилась на нее, как на сумасшедшую.
— Простите, — обратилась она к женщине. — Я даже не знаю, как, собственно, меня будут казнить. Мне отрубят голову или повесят?
Почему-то мысль об этом показалось смешной, та ничего не ответила. Погода с утра портилась, собирался идти дождь, и в воздухе висел белый тумана. Но даже в этот утренний час на площади было не протолкнуться. Дорогу к месту казни оцепили.
Марина смотрела на людей, на их коричневые и черные плащи, смешные шляпы с перьями и без; встречались даже дети. Вспомнила, как однажды на море ей гадала цыганка, она тогда предсказала, что девушке суждено умереть от старости в теплой постели. Ага! По дороге встречались голые деревья, готовящиеся к зиме. Черные стволы выглядели, словно ободранные веники метлами вверх, и казались мрачным предречением скорой смерти.
Карета остановилась, Марине подали руку, она вышла. Перед глазами высился огромный голый помост примерно двенадцати квадратных метров, расположенный вплотную к высокой каменной городской стене. Не было на нем ни гильотины, ни виселицы, ни даже плахи. С двух сторон от помоста толпились люди. С третьей стороны к нему примыкала невысокая лестница. На помост взобрался Лаук Фонтпа. Охранники стали снимать с девушки «железные перчатки ведьмы». Марина подавила неуместный смешок. Один из них уставился на нее.
— Что смешного, Знародная? — спросил он, высматривая, пытаясь отыскать на бледном красивом лице признаки безумия.
— Представляете, я до сих пор не знаю, как меня казнят, — сообщила она, нервно улыбаясь.
Он странно посмотрел на нее, но все же решил ответить:
— За вами придет Смертник, Знародная.
Марине перестало быть смешно, сглотнув, она посмотрела на небо, висящее над головой тяжелыми дождливыми облаками, потом перевела взгляд на охранника.
— Спасибо, — ответила она, повернувшись к помосту и разминая затекшие пальцы, потерла лицо, поправила выбившиеся волосы и ступила на лестницу. Толпа, шумевшая до этого, стихла, и на площади улеглась неестественная тишина. Взойдя, Марина со страхом осмотрела толпу.
Взгляд наткнулся на Дэйва в первом ряду, рядом с ним стоял Арвил. Ее настоящие палачи. Ей не удалось заглянуть в глаза ни тому, ни другому. Лаук Фонтпа протянул руку.
— Встаньте здесь, ваше высочество, — произнес он, указывая на дальний правый от лестницы угол. — Лицом к народу.
На площади было так тихо, что были слышны крики птиц в облаках. Пока он зачитывал приказ короля, Марина глубоко вдыхала влажный морской воздух, кожей ощущая висевшую в нем мокрую туманную взвесь, и смотрела на двух мужчин. Лаук Фонтпа закончил читать и добавил:
— Вы можете сказать то, что считаете нужным.
Марина промолчала. Он кивнул и сошел с помоста. Раздались раскаты грома, обещая дождь. Она прикрыла глаза, чтобы не видеть людей, не думать о Смертнике, зная, что ее ждет. Толпа ахнула от зрелища, развернувшегося за ее спиной, женщины вскрикивали, дети кричали: — Смотри, мама!
Она почувствовала знакомое тепло на затылке и плечах, зная, что за ней последует боль. В какафонии звуков послышался громкий мужской выкрик: «Обмен!!!»
— Обмен!!!
То, что грело ее, отпустило, и она упала на колени. Перед глазами стоял Дэйв и смотрел на нее безумным взглядом.
Толпа заорала: «Нет! Смерть ведьме!», словно это было шоу, а не лишение человека жизни. Дэйв закричал, стараясь переорать толпу, и поднял правую руку, сжатую в кулак:
«Обмен!» Ничего не понимая, Марина обернулась и увидела за спиной огромное существо, парящее в воздухе в метре от помоста. Лицо у него было самым обыкновенным, только голубой блеск в глазах без зрачков.