Смерти вопреки

Феокритова Наталья

Арвил читал и читал, пока вода над ними не начала светиться белыми отсветами, превращаясь в чистую энергию, и та стала впитываться в землю под ногами. С трудом сохраняя сознание, Марина поняла, что они охвачены этим светом целиком, и он, устремляясь ввысь, исчезает в небесах.

Она принялась шептать вторую часть заклинания, заставляя водный купол сжиматься, соединяя их магии воедино.

Кровь из

лунок влилась в эту энергию, окрашивая ее, наполняя магией. Раздался оглушительный взрыв, поднимая вихры вокруг них, срывая листья и цветы с деревьев садика, унося вверх. От натуги и усилия он заорал, зажмурившись, продолжая стоять на ногах и держа Марину. Арвил поднял их руки над головой, произнеся последние слова заклинания:

— Арла веста ри, комуравы кох ра! Толей!

По всей Овинге из придонных колодцев вырвался свет, окрашивая небосвод планеты, переворачивая корабли измеров, обжигая захватчиков немилосердным огнем, круша крепости, уничтожая. Заставляя остановиться воинов Аравилата, прикрыть глаза, выбегать людей на улицу и падать на колени плача, благодарить небо за нежданное ниспосланное спасение.

Они были планетой, единым целым. Затем Зеницы Единства без сил рухнули в колодец.

Планета умылась. И безмятежно поплыла в розоватой дымке облаков.

***

Спустя несколько часов Марина открыла глаза. Она лежала на Арвиле, привязанная к нему. Их окружал опустевший голый сад. Коричневые ветки жались к оголившейся стене высокого забора.

— Мы живы, — слабо произнесла она, на нос ей опустился тончайший алый лепесток.

Коснулся и расплылся в красное пятно крови, мгновенно впитался в кожу.

— Что это? — удивилась она, подняв голову с груди Арвила, рассматривая вальс кружащихся лепестков.

Он очнулся и, сведя руки, развязал их. На запястьях остались вмятины и красные потертости от натуг.

На забор садились ангелы, рядышком, один за другим они выдергивали у себя черное перо, и оно на глазах становилось белым. Они касались им руки чуть ниже сгиба, там проступали вены, из запястий распускались алые лепестки, похожие на лепестки роз.

— Это клятва розы, — произнес Арвил, прижимая ее к себе, пока некоторые лепестки опускались на них, впитываясь.

— Это означает, что они будут служить нам до самой смерти, Мар. Теперь они свободны!

Такую клятву же они приносят, когда выбирают себе спутника до конца жизни.

— Это не навредит?

Он развернул их порезы к лепесткам, и раны тут же начали затягиваться.

— Это вернет силы, — он откинул голову и блаженно закрыл глаза, вдыхая полной грудью чистый, прохладный воздух Овинги.

— И что это значит? — спросила Марина, не совсем придя в себя. — Что теперь будет?

— Возвращение, коронация и долгие годы правления, со мною, конечно. Тебе будет скучно.

— Сомневаюсь.

Марина улыбнулась, глядя на безмятежно летящие лепестки. Арвил повернул ее к себе, устало и довольно улыбнулся, нежно поцеловав ее в висок:

— Это означает, да?

— Это означает, может быть…

— Упрямая, — произнес он, рассмеявшись.

Эпилог

Марина загорала под весенним майском солнцем, не зная куда деть беременный животик от чужих глаз. Малыш доставлял кучу неприятностей, временами предпочитая становиться призрачным и шаловливо выглядывать из живота, корча ей смешные рожицы. Когда это произошло впервые, она подумала, что сошла с ума, не на шутку перепугавшись.

Арвил с Юлькой вышли из кинотеатра, дочь висела на нем, довольная до невозможности. Еще бы, это был ее первый киносеанс в жизни.

— Мама, это круто, — заявила она, продолжая скакать на одной ножке.

— Ну что, заведем ее к твоей матери и домой? — спросил Арвил, видя ее разомлевший вид.

— А может, заскочим еще в пару мест? — протянула Марина, как обычно мечтая расширить программу пребывания на Земле до невероятных размеров.

— Что ты хочешь? — спросил он, явно подумывая о компромиссе.

— Ну, я хочу в итальянский ресторан и в детский мир, кое-что для малыша докупить и девочкам Ру. Мне так хочется нормальной еды, — заканючила она, зная, что ему не устоять.

Арвил улыбнулся, в прыжке перехватывая Юльку и, под восторженный визг, перекручивая вокруг руки.

— Ну, думаю, пару лишних часов Овинга может прожить и без короля с королевой, — сказал он, сдаваясь в плен беременным капризам и с любовью глядя на жену. Марина, улыбнувшись, сладко потянулась:

— Да, пару часов она точно подождет.