Смертник
Шрифт:
– Ты веришь в Бога? – однажды спросила Ника, не надеясь на положительный ответ.
– Я верю в творца, – серьезно ответил Красавчик. – Вот Зона – творец. Если Господь создал всех людей по своему образу и подобию, то Зона пошла дальше и прежних ошибок не повторяет. Она творит каждого в отдельности. Авось и получится что-нибудь интересное. Поэтому ты не найдешь в Зоне двух одинаковых мутантов.
Подвижки разума в человеческом теле Ника не назвала бы мутациями. Наоборот, вместо страха они вызывали скорее гордость за человека и его возможности, до поры скрытые и благодаря Зоне ставшие явными.
О телесных
Девушка соглашалась с Максом, который назвал Перца хорошим человеком. Она добавила бы: да, хорошим… но кем угодно, только не человеком.
Когда за дверью послышался осторожный шорох, Ника напряглась. Она ожидала неизвестно чего, даже того, что вдруг сюда заползет Перец, передвигающийся на руках, прямо как ящерица. А за ним, разворачивая змеиные кольца, потянется грязно-бурая лента кишечника.
На пороге, освещенный вспыхнувшей лампой, возник Грек. Он успел смыть с лица кровь. Проводник тихо закрыл за собой дверь, боясь потревожить того, кто за ней остался.
Глаза их встретились, и Ника, к своему неудовольствию, осознала, что он многое про нее понял. В частности то, что она подслушивала.
Проводник подошел к ней, подхватив по дороге опрокинутый ящик, перевернул его и сел в двух шагах от нее.
В это время погас свет. Долгие секунды, показавшиеся Нике вечностью, она ждала. Кто их поймет, этих сталкеров? Свернет ей шею, как цыпленку, чтобы события, невольной свидетельницей которых она стала, навеки остались тайной.
Когда зажегся свет, Грек сидел на прежнем месте и продолжал смотреть ей в глаза, только прищурился, чтобы смягчить переход от темноты к свету.
– Знаешь, парень, что мне в тебе нравится? – шепотом спросил он.
Ника отрицательно качнула головой.
– Я уважаю молчаливых людей, сынок. Ты не любитель болтать. Это хорошо. Меня беспокоит Макс. Передай этому парню вот что, сынок. Я ему многое прощаю, но это не значит, что так же будут поступать и остальные. Если в ближайшее время – имеется в виду не только Зона! – он возьмется упоминать Перца как человека, а не как приправу к борщу, то я самолично сверну ему шею. Тебя это тоже касается, сынок.
Свет опять погас. Ника воспользовалась темнотой, чтобы перевести дыхание. Гроза миновала.
– Передай ему, сынок. – Грек дождался, пока загорится свет. – Кстати напомнишь и о кодексе. Если я забуду. – Он надолго замолчал, буравя ее пронзительным взглядом. – А теперь я покараулю. Отбой.
Внимая его словам, опять погас свет.
Часы показывали шесть тридцать, когда Ника открыла глаза. В тот короткий промежуток времени, пока было темно, она успела испытать приступ паники. Ей показалось, что все ушли, оставили ее одну.
Однако, когда зажегся свет, девушка испугалась по-настоящему.
На том самом месте, где не так давно сидел Грек, ведя задушевную беседу, устроился Перец. Белое лицо, туго обтянувшее череп, синюшные губы, глубоко ввалившиеся глаза, окруженные черными тенями. Посмертная гипсовая маска человека, скончавшегося после тяжелой болезни, – вот на что это было похоже больше всего.
Дождавшись, пока Ника сядет, маска разомкнула синие, бескровные губы и хриплым голосом спросила:
– Выспался,
Ника едва не поперхнулась слюной. Горло, сдавленное от страха, не хотело пропускать слова.
– Проснулся, – ответил сталкер за нее.
Темные глаза сузились, как рентгеном просвечивая ее насквозь. Ника подавила острое желание провести рукой по лицу, стирая несуществующую грязь.
– Собираться будем. Пусть долгий. Это наверху по прямой, а тут сколько поворотов-разворотов, что дорога раз в пять увеличится.
В одном Перец оказался прав. Мутанты действительно живучи. Вчера он потерял море крови, а сегодня спокойно сидит и рассуждает о трудностях предстоящего перехода! Или ему не требуется не только кишечник, но и кровь?
Заворочался, поднимаясь, Краб. Он с трудом раздирал отекшие веки. Макс проснулся давно и теперь давился галетами, щедро запивая их водой из фляги.
Ника не могла похвастаться присутствием аппетита. Взгляд ее то и дело падал на закрытую дверь, за которой осталось то, что еще вчера составляло с Перцем одно целое.
Проводник завтракал как ни в чем не бывало, от души накрывая галету куском колбасы из вскрытой вакуумной упаковки.
Вид серовато-розовой колбасы вызвал у Ники тошноту. Она положила назад в упаковку галету, которую только что достала. Пара глотков воды смочила пересохшее горло, и дурнота отступила.
Перец подробно описывал предстоящую дорогу. Он выговаривал слова с особым тщанием, словно старался доказать в первую очередь себе то, что по-прежнему оставался человеком. Сталкерская куртка сидела на нем как парашют. Крупные стежки, наложенные от души, стягивали края дыр. Если бы Ника точно не знала, чего именно лишился Перец, то сейчас не догадалась бы. Он выглядел как человек, одной ногой стоящий в могиле, а не как тот, кто перестал быть человеком.
Больше всего Нику удивило равнодушие Макса. С Крабом все ясно, он ничего не видел. У девушки вообще сложилось впечатление, что тот вряд ли обратил внимание на что-либо, кроме своих болячек. А еще говорят, будто женщины пугливы. Вчера, когда из темноты внезапно выпрыгнул выродок, она первая схватилась за автомат, потому что чего-то подобного и ожидала. Не только вчера, а с тех пор, как вошла в Зону, ее ни на секунду не оставляло чувство постоянной опасности. В то время как Краб орал благим матом, отступая к стене, она первыми же выстрелами уложила выродка, памятуя о том, что целить нужно в голову. Откуда именно возникла эта уверенность, Ника не знала. Наверное, еще с нападения зомби в ее памяти отложилась простая мысль: стреляй в голову, если попадешь, уж точно не ошибешься.
Краб был не в курсе, и с ним все понятно. Но Макс? Не мог же он безоговорочно поверить в то, что Перец на самом деле обладал феноменальной живучестью. Или же суть в другом? Грек, наверное, успел с утра пораньше провести с ним воспитательную беседу. Вот оскорбленная гордость и заставляла Макса глотать галету за галетой.
– Перец! – Проводник стряхнул крошки на пол. – Меня беспокоит долгий переход. Найди выход поближе.
– Ясен перец, – скрипуче откликнулся сталкер. – Есть и ближе. Целых два. Они тебе не понравятся. На одном обосновалась мясорубка. Сам проверял с неделю назад. Чуть не сунулся туда, как дурак. Не знаю, что меня остановило. Крысу поймал и подбросил…