Смертник
Шрифт:
Ближе к вечеру, разбитая от усталости, с трудом передвигающая ноги, Ника миновала странный лес со скульптурами, словно бы вырезанными из дерева, и вышла к деревне Касово. Ее не радовало соответствие пути с маршрутом, мысленно выбранным по карте, не вдохновляла мысль о том, что завтра она выйдет к Боровой и это будет означать конец пути. Любой. Грустный или веселый. Без разницы.
Ника приближалась к деревне, почти скрытой от глаз не в меру разъевшимися растениями, и в ее голове на разные лады крутилась одна и та же мысль: спать. Скоро она будет спать. Деревня с аномалиями – плевать.
Лаз, спрятанный в густых зарослях, долго искать не пришлось. Он оказался прямо под указателем со стертым наполовину названием «Касово».
Девушка влезла в колючие кусты на четвереньках. Глаза закрывались на ходу. Благодаря усталости Ника не скатилась в черную пропасть колодца, внезапно открывшуюся среди зелени. Она остановилась, чтобы перевести дух и выдернуть из ветвей автомат. Луч заходящего солнца, пробившийся сквозь слои облаков и сплетенных ветвей, отразился от поверхности воды. Отблеск заставил Нику встрепенуться. Тогда она и обнаружила, что в полуметре от нее зиял провал. По краю бревна, огораживающего колодец, девушка осторожно выбралась из зарослей к крыльцу деревенского сруба. Она заставила себя подняться на ноги и войти в просторный предбанник.
Там, в углу, Ника и устроилась. Она позволила себе осушить флягу до половины и едва смогла остановиться.
Девушка поставила автомат у стены. В рожке еще оставалось одиннадцать патронов. Днем она не поленилась проверить это. Точнее, с самого начала патронов было двенадцать. Один пришлось потратить для того, чтобы убедиться, что оружие в порядке. Последним усилием воли Ника вынула из мешка пистолет и положила под руку.
Потом она глубоко вздохнула и больше ничего не помнила.
Грек
Откуда, каким боком в крысиную нору могло закатиться лезвие ножа?
Грек и не пытался задавать себе вопросы, на которых не было ответов. Так уж случилось. Грех не воспользоваться тем, что отстегнула Зона с барского плеча. Она так решила, и никто ей не судья. Грек жалел лишь о том, что не обнаружил презент раньше.
Проводник спал от силы часа два, зато крепко, без сновидений. Несмотря ни на что, проснулся он бодрым и отдохнувшим. Входная дверь, плотно прилегающая к косяку, практически не пропускала звуков, однако сталкеру хватило и малого для того, чтобы предположить: у «патриотовцев» что-то приключилось. Характер произошедшего представлялся ему не таким уж и важным. Будь он негативным или позитивным – любое событие все равно так или иначе влияло на судьбу пленника.
С огромным трудом Грек пошевелил онемевшими пальцами, прислушиваясь к шуму за стеной. То ли все улеглось, то ли звуки попросту не долетали – стояла тишина. В этот момент Грек, уставившийся в угол, и обнаружил то, что поначалу принял за блеск глаз прожорливых тварей. На самом же деле там было что-то другое. Он тяжело поднялся и подполз на коленях к норе.
То, что сталкер там разглядел, превзошло самые радужные его надежды. Грек практически всунул нос в нору, еще не веря собственным глазам. Он повернулся боком и, тщательно соизмеряя
Тут у него получилось. Еще минут пять ушло на то, чтобы закрепить лезвие между щиколотками. Потекли томительные секунды, когда пленнику казалось, что тупое острие ничего не режет. Дважды оно падало на пол, и Греку приходилось начинать все сначала.
Первое время руки, освобожденные от веревок, нестерпимо кололо иголками. Грек тер их снова и снова, невзирая на боль. К пальцам постепенно возвращалась чувствительность.
Теперь ему следовало поразмыслить над тем, как использовать представившуюся возможность. Когда по его душу явятся местные архангелы, предпринимать что-либо будет поздно.
С этой мыслью Грек подошел к двери, не надеясь на успех, пару раз боднул ее носком ботинка, потом добавил еще.
Когда неожиданно раздался лязг отодвигаемого засова, Грек, потерявший надежду, лежал на матрасе и тупо глядел в потолок.
Дверь приоткрылась.
На пороге, с автоматом наперевес, возник широкоплечий парень, повел стволом в сторону пленника и грубо спросил:
– Чего надо?
«Сердобольный, – с теплотой подумал Грек. – Вот уже не гадал, что среди «патриотовцев» участливые водятся. Думал, у них давно уже лозунги вместо мозгов».
Затевать разборки на пороге, когда в голову тебе нацелено черное дуло, не годилось. Стоило забросить удочку – вдруг да сработает.
– Слышь, сынок, – подпуская в голос больше отеческой доброжелательности, сказал Грек. – Ты ствол-то убери. Я тебе, между прочим, не мутант какой-нибудь, а свой же брат, сталкер. Я немало таких пацанов в Зону переводил, и среди ваших наверняка найдутся мои крестники. – «Что правда, то правда, – добавил он про себя. – Чтоб им ни дна ни покрышки».
– Ладно тебе, Грек. – Парень нахмурился. – Я потому и подошел, что ты не мутант, и спросил, чего надо. Тебя ж вроде вечером выводили.
– Будь другом, сынок. Внутри все ссохлось. Воды принеси, а? Век тебя не забуду.
– Не знаю даже. Сейчас Немого позову.
– Да на фига ты Немого будить будешь? Времени сейчас сколько?
– Четыре с копейками.
– Вот. Нехай все отдыхают. Я же не бабу у тебя прошу…
Глаза парня неожиданно блеснули.
– Ладно, – вдруг легко согласился он. – Сиди тихо, сейчас принесу.
Дверь за ним закрылась. Лязгнул засов.
Грек присел на корточки, держа руки за спиной.
Не стоило подниматься в полный рост. Раньше времени парня вспугнешь, и второго такого дурака уже не разыщешь. Тут не топором махать надо, а работать с точностью хирурга, тихо, даже очень.
Дверь снова открылась, появился парень. Одной рукой он придерживал автомат, откинутый за спину, в другой сжимал кружку с водой. Войдя в каморку, он застыл, недоуменно разглядывая Грека. Видимо, простая мысль о том, что пленник кружку взять не может, в голову ему не приходила. Он замялся, не зная, на что решиться.