Смертник
Шрифт:
Ника снизу вверх смотрела на собаку, приготовившуюся к прыжку. Жуткая морда нависала над ней. Девушка не шевелилась, боясь, что это окажется той последней каплей, которая переполнит чашу собачьего терпения.
Ника опустила глаза, отыскивая оружие. Оно не замедлило обнаружиться. Вот поспала так поспала! Автомат лежал между ней и тварью, с правой стороны. То же касалось и пистолета, предусмотрительно подсунутого с вечера под руку. Видимо, первый раз за четверо суток Ника провалилась в такой глубокий сон, что отфутболила все стреляющие штуковины подальше от себя. Правильно, пусть не мешают.
Нечего было и думать о том, чтобы дотянуться до оружия. Вряд ли собака согласится подождать, пока она возьмет его в руки и пальнет в слепую морду. Оставалась надежда на нож, спрятанный за поясом. Девушка скосила глаза, пытаясь определить, сможет ли быстро выхватить его. С этим тоже не повезло – рукоять была надежно скрыта за курткой.
Тварь болезненно реагировала на каждое движение Ники. Короткие уши стояли торчком, улавливали малейший шум, идущий от человека. Собака припала к земле. Бока, лишенные шерсти, раздувались и опадали, обнажая частокол ребер, покрытый черной лоснящейся кожей. На розоватых деснах выступила слюна. Собака глухо рычала, но, как ни странно, с места не двигалась.
Ника не знала, что помешало псине вцепиться в горло спящему человеку. Чем дольше длилось непонятное противостояние, тем яснее становилось, что тварь не позволит ей двинуться. Рано или поздно собаке все это надоест. Но, черт побери, девушке жутко не хотелось нарушать это шаткое равновесие!
Девушка медленно – настолько, насколько смогла, – подняла правую открытую ладонь и развернула ее в сторону собаки, демонстрируя мирные намерения, одновременно отвлекая внимание от левой руки.
Оскал слепой твари стал шире. Грозное рычание перешло в хрип.
В нелепой позе, с поднятой рукой, Ника просидела минут пять, если не больше. Еще медленней, чем поднимала правую, девушка положила левую ладонь на боковой карман куртки. Оставалось поддеть его и вытащить из чехла нож.
Собака тоже не теряла времени даром. Так же медленно она продвигалась вперед, и теперь их раздело от силы метра два.
Ей никак не успеть!.. Девушка уже видела, как несется к ней тело, обтянутое мышцами, смыкаются на шее страшные челюсти. Она захлебывается собственной кровью, пытается столкнуть с себя тяжелое тело, бестолково наносит удары ножом во что попало.
«Нет, не успеть» – с этой мыслью Ника коснулась рукой куртки.
Тогда животина дернулась.
– Собака! – вырвалось у Ники от безысходности. – Хорошая псина.
Рука запуталась в складках куртки. Да уж, села девушка неудобно. Знай она, с чем придется столкнуться, устроилась бы по-другому.
При звуках ее голоса тварь повела себя еще более странным образом. Вдруг разгладилась кожа на морде, закрывая десны и клыки. Черный влажный нос пошевелился, втягивая воздух.
– Хорошая собака, – повторила Ника, не понимая, почему до сих пор еще жива. – Ты хорошая собака.
Она нащупала рукоять и вытащила из чехла нож.
Дальше стали происходить и вовсе непонятные вещи. Гроза Зоны встрепенулась. Напряженные мышцы, клубками перекатывающиеся под кожей, расслабились. Собака мотнула обрубком хвоста из стороны в сторону и пошла на Нику.
Это была сука – вытянутые треугольники сосков сочились влагой.
Сжимая в руке нож, девушка ждала.
Задевая хвостом бока, собака подошла вплотную, ткнулась мокрым носом в открытую ладонь и шумно вздохнула, как сделал бы человек, вернувшийся домой. Из приоткрывшейся пасти выкатился язык и лизнул руку.
– Собака… – Ника, потрясенная до глубины души, несмело коснулась уродливой морды, а зверюга боднула и снова лизнула ее ладонь. – Хорошая собака, ты хорошая собака.
Девушка открыла банку тушенки не для себя. Она съела пару кусков, остальное в горло не лезло. Больше половины Ника отдала слепой собаке, ловившей каждое ее движение. Огромная черная тварь не заставила себя упрашивать. Она честно пыталась подцепить зубами угощенье. Пожалуй, ей проще было бы проглотить банку целиком. Наконец Ника не выдержала, перевернула жестянку и вытряхнула ее содержимое прямо на доски. Дальше дело пошло быстрее.
Чуть позже девушка остановилась у входа в лаз и вгляделась в черноту колодца, заполненного маслено блестевшей водой. Животина не отставала. Она ткнулась мордой ей чуть пониже спины.
– Никакая ты не собака, – сказала Ника, едва удержавшись на ногах. – Ты лошадь. Только маленькая. – Она погладила собаку по морде, стараясь не касаться глаз, закрытых пленками. – Прощай, пора мне.
Вскоре девушка выбралась из лаза и направилась вдоль забора, огибая деревню, скрытую в зелени. Как она и предполагала, сразу за поворотом начиналось шоссе, ведущее в сторону Боровой. В зарослях у асфальта, пробитого корнями деревьев, Нику ждал сюрприз.
Он сидел на траве, пялил на девушку бельма слепых глаз и в радостном нетерпении перебирал лапами.
– Ничего себе! – удивилась Ника.
При звуках ее голоса собака всхрапнула и заструилась к ней навстречу. Мышцы перекатывались под черной блестящей кожей.
– Как это понимать? Ты что, собралась со мной, да, собака?
Та ткнулась ей в бок и затихла, напрашиваясь на ласку.
– Понятно. Как хочешь.
Ника вздохнула и пошла по шоссе, перепрыгивая через провалы. Черная собака бежала следом.
Вскоре само собой получилось так, что Ника сошла с асфальта на тропу. Псина все время теснила ее с левого бока, и девушке надоело с ней спорить. Зато собака послушно пошла рядом, как только она сместилась вправо.
Несколько раз зверюга останавливалась, усаживалась на задние лапы и принималась тихо рычать. Нос на безглазой морде дергался, что-то вынюхивая. Ника в предупреждениях не нуждалась. Она и так прекрасно видела, как углом вдавалась в тропу разросшаяся комариная плешь, незаметная среди трещин и колдобин, искореживших асфальт. Обходить ее следом за собакой было не в пример проще, чем определять границы аномалии. Псина чуяла свободный путь, бежала дальше, останавливалась и поджидала девушку.