Смертное Камлание
Шрифт:
Когда-то по молодости он вообще не умел ждать, а вот сейчас, кажется, стал приучаться. Хорошо бы, не слишком крепко. А то бывает, привыкнет человек вот так бесцельно ждать, и потом что-то важное в себе теряет. Он видел такое, замечал в тюремных контролерах, в охранниках, которые очень долго, почти всю жизнь, должны ждать чего-то, что никогда, как правило, не наступало… Эти люди ему не нравились.
Звонок раздался, когда у него стали слипаться глаза. Все же, он устал от внутреннего, сдерживаемого напряжения, но раздался звонок… Наконец-то, почти обрадовался
Голос в трубке звучал глуховато и очень непривычно. Кажется, певцы называют этот тембр «низким горлом», еще так бывает у тех, кто чуть иначе слышит все звуки, или вообще привык к тишине, такой, какой в городе никогда не бывает.
– Вы, как я понимаю, торопитесь, – сказал человек на том конце провода. – Тогда предлагаю сделать так. Одевайтесь, и приходите в садик перед главным входом в Петропавловкую крепость.
– Хорошо. Но как вы меня узнаете? – спросил Рыжов. Может, в самом деле, наполовину спал, а может, за время ожидания немного «размагнитился», вот и не мог сразу собраться.
– Поверьте, это будет нетруно, – отозвался неведомый собеседник, и в трубке щелкнуло.
А Рыжов принялся одеваться и потихоньку, словно кто-нибудь мог подслушать его мысли, стал обдумывать – проверялись ли звонки в его номер или нет? Гостиничный коммутатор делал это вполне возможным, а его статус, да еще если Сабуров сделал соответствующее распоряжение, делали это еще более вероятным. Но все же… Нет, в это верить не хотелось.
Но вера верой, а по дороге от Исакия к Невскому, и потом, когда он решил перейти по Дворцовому мосту на другую сторону, он не раз и не два проверился. Тщательно проверился, внимательно. Но ничего не обнаружил, кажется, слежки все же не было.
И еще Рыжов был очень доволен тем, что с ним не оказалось Смехового, сейчас это было очень хорошо, даже здорово… Если, разумеется, это не была дьявольски тонкой, умной, рассчетливой игрой, где его, Рыжова, очень точно подставляли. Но рассчитывать на это – значило вообще ничего не сделать, хотя он должен был… Должен.
Он отыскал обычную парковую лавочку шагах в ста от входа в крепость, и уселся, кутаясь в свое пальто. Вот ведь какая петрушка, для Москвы этого пальто вполне хватало, там оно грело, и даже казалось надежным. Но в промозглом воздухе Ленинграда оно словно бы стало тоньше, и надеяться на него было почему-то нельзя.
Рыжов сидел долго, и смотрел на великолепный Зимний, на Ростральные колоны, и на Неву. Зима уже, собственно, наступила, но река еще чернела, словно длинный и широкий клинок, допустим, черной шпаги. Около гранитных набережных с обеих сторон река уже побелела, там образовался лед, но в центре оставалась вода. Интересно, думал Рыжов отвлеченно, а навигация разве еще не закончилась? Зачем эта… дорога из чистой воды? Или ее пробивают специально очень мощными пароходами?
Незнакомый, высокий человек оказался рядом, словно вырос из-под земли. Рыжов даже поморщился, и тому, как появился этот человек, и тому, как он об этом подумал. Тривиально как-то все выходило, хотя в том, что должно было произойти,
Незнакомец сел рядом, спокойно так устроился. Был он худым, даже тощим, и помимо высокого роста отличался темной кожей, она даже в неверном свете неблизких и несильных фонарей показалась какой-то обугленной. Но видно это стало только когда он уселся очень близко, почти оперся о рыжовское плечо.
Молча осмотрелся, слишком явно, но все же при неярком свете этого можно было не заметить. Рыжов тоже осматривался, пока сидел и ждал. Людей поблизости не было, то есть, кто-то бродил на расстоянии чуть не сотни метров, но в такую погоду особенно и не погуляешь. Да и поздновато уже было для пустых прогулок.
Место, он это сразу заметил, было выбрано неплохое. И обзор был, и возможность разойтись в разные стороны, и даже не очень они сейчас заметны были, потому что оказались в островке неосвещенного пространства. Все фонари освещали что-то другое, а они вдвоем зависли как бы за световым занавесом, есть такая штука, и весьма действенная по мнению тех, кто понимает.
– Я не решился вас просить по телефону, чтобы вы проверились. И как?
– Да, догадался, – отозвался Рыжов. Оказывается, у него замерзли губы.
Незнакомец решил взять инициативу на себя, собственно, она ему изначально должна была принадлежать. А в такой ситуации лучшая тактика – не торопиться. Обходиться самыми необходимыми словами. И молчать, тогда внимание не рассеивается, сосредоточенность легче удерживать.
Мужчина снял вдруг шапку, провел по волосам, словно и он нуждался в некотором обычном для себя ритуале для успокоенности. Или наоборот, он сосредотачивался.
– Даже не знаю, как начать… – Он чуть нервно усмехнулся. – Вот вы верите им, верите, что они путешествуют в мир духов?
– Они добиваются очень неплохих результатов, – осторожно признал Рыжов. По его мнению, это выражало согласие, но не слишком явное.
– Они ходят в миры, где нам нет места, – сказал своим глуховатым голосом собеседник Рыжова. – Где нет места для рацио вообще и в частности.
– Вы лучше скажите, как вы узнали, что расследуемое мной действие, камлание на смерть, было проведено.
– Камлание на смерть – не самое верное определение этого… действия, как вы говорите. Конечно, теперь умрет именно тот человек, которого выбрали. Иногда заставляют сделать что-то, что принесет смерть другому.
– Да, я знаю… Понимаю. – Рыжов решил, что не всю инициативу в разговоре следует отдавать чужаку. Он был умнее, чем Рыжов вначале заподозрил, или просто хорошо воспитан. Хотя, в таком разговоре воспитание – дело десятое. – Ват… – он едва не проговорился, а ведь обещал не называть его фамилию. Хотя в данном случае это, скорее всего, значения не имело. Но обещание следовало выполнять, хотя бы формально. – Наш общий друг рассказал, что это возможно. К сожалению, у меня мало информации о шаманизме. И оказалось очень мало времени, чтобы это достойно проверить.