Смертный
Шрифт:
– Мама-киборг, – усмехнулся я.
– Зато она будет ходить.
– Сколько это будет стоить? Ну, поднять её на ноги?
– Я же говорю – очень дорого.
– Сколько?
– Ну… Четыреста-пятьсот тысяч кредитов. Может, больше, если учесть весь период реабилитации. Мне жаль, но вряд ли у вас будет такая возможность…
Я вздохнул.
– Слушай, Эрик. Это, конечно, не мое дело, но… Эйдос? Ты уверен, что можешь это себе позволить? В вашей-то ситуации.
Я раздраженно отвернулся.
– Знаете, у меня не так давно похожий разговор
– Ну, твоя тетя, видимо, тоже беспокоится?
– О, да, конечно. Ах, как же вы будете жить вдвоем на мизерное пособие. Ах, как же ты будешь ухаживать за матерью. Ах, как бы вам нанять сиделку. Вместо всех этих причитаний лучше бы лишний раз принесла хоть пакет молока.
– Ладно, прости, что вмешиваюсь.
– Я в Эйдос полез не для развлечений, доктор. Я там зарабатываю. Слышали об Артаре?
– Ммм, погоди… Это что-то вроде гладиаторских боёв? На мечах? Их еще не запретили? Целые демонстрации ведь устраивали.
– Нет. Это не бои. Ну, точнее, там хватает всяких драк. Как бы покороче объяснить… Это первый массовый ролевой сервер в Эйдосе. В фентези-жанре.
– Ролевой?
– РПГ.
– Да-да, я и сам в детстве в такое поигрывал. Но тогда мы управляли нарисованными персонажами на экране. Но это вот… Это совсем другое, Эрик. Вот увидишь – пройдет пару лет, и психбольницы будут забиты игроками из Артара.
– Скажете тоже…
– Я тебе как врач говорю. Я всегда считал, что технологии Эйдоса – не то, что стоило пускать в массы. Само по себе состояние эйдетического транса еще плохо изучено. А такие сервера, как Артар, побуждают людей входить в него чуть ли не ежедневно. Как это будет отражаться на психике – это… просто непредсказуемо.
– Не знал, что вы такой противник Эйдоса, доктор Фишер.
– Можешь считать меня ретроградом. Но мне кажется, тебе не стоило в это ввязываться. И вообще, как ты там зарабатывать собрался?
– Продаю игровую валюту. Многим игрокам лень копить золото на какую-нибудь крутую шмотку из игры, и они готовы платить реальными кредитами за золото Артара. Я уже второй месяц в игре, и заработал больше трехсот кредитов. Притом, что у нас пособие – всего пятьсот.
– Но ведь и за саму игру нужно платить?
– Тут я… немного схитрил. Когда я подключался, в игре еще был режим смертного. Сейчас его убрали. Видимо, из-за скандала с Джанкелем.
– Что это за режим?
– В обычном режиме ты создаешь себе аватар и играешь им, пока платишь абонентскую плату. Двести кредитов в месяц, вроде бы. Если умираешь – просто воскресаешь, становясь чуть слабее. А можно было создать смертного персонажа. Разовый платеж в двести кредитов – и играешь до тех пор, пока персонаж жив. Если умрешь – придется начинать все сначала. Покупать новый аккаунт, развиваться с нуля…
– Какой в этом смысл?
– Ну, такой
Фишер покачал головой.
– А самим-то игрокам какой интерес? Просто нервишки пощекотать?
– Ну да, – пожал я плечами.
– И как? Ты-то уже достаточно пощекотал?
– У меня своя тактика. Я ушел из густонаселенных районов, брожу один. Охочусь, добываю ресурсы для продажи. Я думаю, что смогу так долго продержаться.
– Не проще ли найти настоящую работу?
– Здесь, в реале? Окей, доктор. Мне девятнадцать, я едва оклемался после аварии, и у меня на руках мать, которую я не могу оставить больше, чем на пару часов. Много ли у меня вариантов? А в Эйдосе полуторачасовой сеанс растягивается часов на двенадцать-пятнадцать субъективного времени.
– Ну, а про Джанкеля-то ты слышал? Эта история тебя не переубедила?
– По-моему, слишком много шумихи из-за этого Джанкеля. Ну, разбился гонщик на виртуальной трассе. Ну, перемкнуло у него что-то в мозгах…
– Он три дня с ума сходил от чудовищных фантомных болей. И покончил с собой. Эрик, это очень серьёзно. Частые сеансы в Эйдосе приводят к тому, что мозг постепенно перестает различать, где реал, а где смоделированный мир, где аватар, а где ты сам. Что будет, когда ты умрешь там, в Артаре?
Я пожал плечами.
– Ничего не будет. Они же пачками дохли, другие смертные. Просто создавали новый аватар.
– Но ты же сказал, что они не играли долго. Две-три недели. А если ты будешь играть несколько месяцев? Окончательно сживёшься с этим своим аватаром? Хочешь стать вторым Джанкелем? А что будет с матерью, если с тобой что-то случится?
Я вздохнул. Оперся спиной о стену, прикрыв глаза.
– Ладно, я не хочу на тебя давить, Эрик. К тому же, я уже опаздываю в клинику. Но ты крепко подумай, ладно?
Фишер открыл двери, но уже на пороге обернулся.
– Мне кажется, ты загоняешь себя в угол. Тем более, что этот твой Артар, насколько я понимаю, становится все популярнее. Долго ли у тебя получится там жить, не привлекая лишнего внимания? Что ты будешь делать дальше, когда этот сервер станет настолько густонаселенным, что негде будет спрятаться?
– Тоже, что и здесь, доктор. Пытаться выжить.
Фишер неодобрительно покачал головой и вышел.
Больше мы с ним не виделись. Ирония судьбы – спустя две недели доктора тоже сбила машина.
С тех пор прошло больше года. Но я частенько вспоминаю тот наш разговор. И порой кажется, что Фишер был не так уж неправ. Вот только дороги назад у меня уже не осталось.
Первые пару месяцев после отмены хардкор-режима мне еще приходили письма с сервера с предложением создать обычный аватар. Даже сулили бесплатный период. Потом перестали. Похоже, я действительно играю слишком долго, и сросся со своим виртуальным «я».