Смесь бульдога с носорогом
Шрифт:
— 106 кэмэ как с куста! — радостно оповестил вчерашний недруг.
«Во попала», — мысленно простонала я.
Внутренний голос молчал, забившись в норку.
Гад!
Я вздохнула и глядя в глаза гаишнику, максимально прохладным голосом сказала:
— Я — то свои предъявлю, но и вы свои документики покажите.
— Какие тебе документы? — опешил гаишник.
— На спидган ваш, — невозмутимо ответила я. Краем уха я слыхала, что радар должен не реже одного раза в год проходить поверку в органах стандартизации и метрологии, о чем выдается свидетельство о поверке.
— Умная больно, да? — скривился гаишник и повернулся к Витьку. — Дай на радар сертификат.
— Да ради бога, — с видом пренебрежительного превосходства тот достал из нагрудного кармана свернутую вчетверо бумажку и дал мне.
Я ее развернула, секунду посмотрела и сказала:
— Это что?
— Сертификат, — слегка недоуменно ответил гаишник.
— Это КСЕРОКОПИЯ сертификата, — припечатала я.
— И что? — начал заводиться гаишник.
— Да ничего! А если я тебе сейчас выложу ксерокопию своих прав и техпаспорта???
— Умная, да?? — чуть не хором воскликнули они и с ненавистью на меня уставились.
— Ну я же вам говорил! — плачуще воскликнул Витек.
— В общем, я поехала, — резюмировала я.
— А штраф? — возмущенно воскликнул молчавший до сего момента гаишник.
— Какой штраф? — посмотрела я на него как на придурка. — У вас сертификат на радар отсутствует.
И уехала.
Папик встретил меня как не странно лишь слегка поддатым. Стол был накрыт как на праздник — черная икра, бутылка Бейлиса, фрукты, копчености. Проблема в том, что я не привозила ни Бейлис, ни черную икру. Что у папика за собутыльники?? То что папик сам своими руками купит сливочный ликер за штуку вместо того чтобы набрать полную сумку дешевого бухла — в это я категорически отказывалась верить.
— Здравствуй, Магдалиночка, — радостно поприветствовал меня отец. — А у меня тут Дима был, твой школьный товарищ, посидели тут с ним немного. Ты его не встретила?
— Нет, — медленно сказала я, садясь на стул. Вот это невезуха так невезуха.
— Ты смотри — ка, — сокрушенно сказал папа, — а он так мечтает тебя увидеть, посмотреть, какой ты выросла. Кстати, дай мне свой городской адресок, Димка уж очень его просил.
— А ты разве не помнишь? — на автомате спросила я.
— Нет, — развел руками отец, — я ведь и был — то у тебя всего пару раз, когда из деревни приезжал.
— Ты про часы его не спрашивал?
— Нет, он заезжал на десять минут буквально, — растерялся отец, — а надо было?
Черт. Я со злости саданула кулаком в стену и не глядя на отца вышла во двор. Я боялась что не сдержусь и вымещу свою ярость на отце. Так нельзя — папа мне родной. Его мои проблемы коснуться не должны.
— Доча, ты чего? — выбежал следом отец.
— Пойду, прогуляюсь, — кое — как сдерживаясь, сказала я не глядя на него и вышла на улицу. — Из багажника продукты достань, перенеси к себе.
Я шагала по деревенской дороге, загребая трехсотдолларовыми туфельками песок, и злая на весь свет. Папаша козел, правильно Маруська сказала. Только б глотку свою залить, об этом все мысли. Часы бабушкины, память о ней пропить — это ж надо! Да мать его с носками сожрет, если узнает об этом. Не будь он мне родным отцом — конец бы ему пришел. Пьет с кем попало — надо еще выяснить, кстати, что за фрукт тот Димка. В его чистые и светлые чувства после стольких лет и вчерашнего отворота верилось если честно с огромным трудом. И с какой целью он моего папика подпаивает — это еще разобраться надо.
Черт, как же я хотела посмотреть на того Диму! И ведь разминулись — то мы совсем чуть — чуть.
Черт!
Попался бы он мне — махом бы и дорогу к отцу забыл, и про любовь свою сверхпрочную. И часы б вернул.
Внезапно я одумалась. Что со мной? Я ведь из — за этих баксов так скоро и облик человеческий потеряю. На собственного отца держу черные мысли только за то, что он нечаянно сделал мне помеху на пути к ним. Но горечь все же в душе осталась. Я не то что готова была найти эти баксы любой ценой — в руках я их еще не держала, и такая сумма мне до сих пор казалась несколько абстрактной. Но тем не менее я знала что я сделаю с ними, когда найду.
Я куплю на них жизнь Ворона. Какая к черту Испания и смуглые члены! Я все — таки любила этого мерзавца и хотела разделить с ним долгую жизнь, дом и кучу ребятишек, а вовсе не его смерть.
Оглядевшись, я поняла что в задумчивости дошагала до края деревни. За околицей начинался лес, в детстве я любила ходить сюда за земляникой. А еще я помнила, что там между двумя корабельными соснами были сделаны качели. Кто — то просто высоко — высоко на стволах намертво вбил штырями две толстые цепи и закрепил внизу меж ними широкую доску. Деревенская молодежь летними ночами постоянно собиралась здесь, жгли костры и качались на качелях. Ночной лес оглашался веселыми визгами, когда девчата усаживались по пять — шесть на доску и парни старались раскачать их посильнее.
Однажды мы с Димкой перед самым отъездом пришли сюда вечером, и на удивление тут никого не было. Довольные, мы раскачивались, стараясь взлететь высоко — высоко, и дух захватывало, когда мы возносились выше березок, растущих рядом, а потом с головокружительной скоростью неслись к земле, чтобы снова испытать чувство полета, стремясь вверх. Если б рядом были взрослые, нам за такое бы точно накостыляли — это было небезопасно.
А потом наступил момент, который я буду помнить всю жизнь. Качели в очередной раз вознесли нас на верхнюю точку, я визжала от ужаса, одновременно улыбаясь, и Димка крепко держал меня за руку. Слегка задержавшись, качели ринулись вниз, и тут я почувствовала, как опора под моими ногами проваливается куда — то вниз, и я падаю со страшной скоростью. Димка мгновенно, как котенка, схватил меня за шиворот, притянул к себе, и я успела схватиться за цепь с его стороны. Мимо со свистом что — то пролетело, я машинально присмотрелась — и похолодела — это продолжала свое движение по инерции вторая цепь, у которой теперь был закреплен только один конец. А мы стремительно продолжали нестись к земле.
— Прыгай, — отчаянно крикнул Димка, таща меня за собой. И я послушно оторвала руку от спасительной, как мне казалось, цепи и прыгнула вслед за ним. Удар был настолько силен, что я потеряла сознание. Когда очнулась, то цепи все еще бешено метались между соснами, одна — сшибая свободным концом березки на пути, вторая — таща за собой закрепленный на ней конец доски.
Димка лежал рядом, и лицо его было все в крови. Оказалось, он пропорол кое — где кожу сучками, я как могла, оттерла его лицо платочком и мы на подгибающихся ногах пошли в деревню. Происшедшее так и осталось тайной, мы никому не сказали. То что Димка пришел домой в подобном виде — никого не удивило, у него образ жизни был такой. А качели на следующей неделе починили.