Смесь бульдога с носорогом
Шрифт:
— С чего ты взяла? — удивился он, выбираясь из машины. Припухший Бакс на его руках с диким видом озирал окрестности
— Да замашки у тебя какие — то странные.
— Нормальные замашки, — пожал плечами Ворон.
Я посмотрела на алеющее рассветное небо, вскинула руку с болтающимися часами на узком запястье. Шестой час утра.
— Слушай, а тебе чего от меня надо было, что ты среди ночи явился? Я тебе не назначала вроде? — я устала и хотела спать. А потому была стервозной.
— Да я мимо ехал, смотрю — свет горит, решил заехать. Твоя подруга открыла
— В ее постели? — уточнила ревниво я.
— С чего ты взяла? — недоуменно вытаращился он.
— Ты был полуголый!!! — негодующе возопила я.
Он внезапно рассмеялся, притянул меня в себе и расцеловал.
— Машка, мы пока не женаты для семейных сцен, — ласково шепнул он. — Я сок на рубашку пролил, прошлось снять.
Я счастливо вздохнула и обняла его покрепче. Все было предельно просто. Он меня любит — это было понятно. И его «пока » внушало определенные надежды.
— Спать хочешь? — спросил он меня.
— Угу, — промычала я, абсолютно счастливая в его объятиях.
— Тогда держи своего зайчика, — сунул он мне Бакса. — Извини, что ты сегодня из — за меня не выспалась.
Я стояла и смотрела как Ворон усаживается в свой лексус и думала о том, что я взрослая женщина, мне двадцать восемь лет, и ничего страшного не будет, если я попрошу его остаться со мной.
— Я завтра позвоню, — помахал мне Ворон, заводя машину.
— Постой! — приказала я.
Ворон вопросительно на меня посмотрел. Я вздохнула, залезла к нему в машину и решительно сказала:
— Послушай, нам надо поговорить. Ты знаешь, что ты мне нравишься, очень. Я тебе тоже нравлюсь. Так какого черта???
— Это все что тебя интересует в шесть утра? — резко спросил он.
— Это — меня в любое время интересует, — твердо ответила я.
— У нас ничего не выйдет, — в тон произнес он.
— Почему?
— На мне заклятье, — невнятно пробормотал он.
— Заклятье? Очень интересно, а я как раз специалист по снятию их!!! Что за заклятье?
— Меня однажды приворожили, — нехотя начал рассказывать парень, — и эта девочка меня бросила. Я очень страдал, пока одна колдунья не сжалилась и не сняла приворот. И поставила на меня заклятие — что я полюблю только свою половиночку. Родную мне во всем. Которая не бросит. А остальные мне противны, как жабы, особенно кто ко мне клеится. А я не хочу так с тобой. Ты хорошая, Машка.
Я молчала. Ощущение было такое, как будто я пропустила сильнейший удар под дых.
— А откуда ты знаешь, что я — не половиночка? — наконец с трудом спросила я. — Ты знаешь, я так как к тебе ни к кому не относилась.
— Потому что я знаю, кто моя половиночка, — мрачно ответил он.
Я отвернулась, рассматривая в окно залитый утренними лучами двор. Чья — то кошка пробежала…
— Не плачь, — тихо сказал Ворон, и прижал меня к себе. Я так же молча пыталась склеить разбитое сердце, а слезы сами струились по щекам.
— Она красивая? — глухо спросила я.
— Она родная, — поправил он.
— Кто она?
— Тебе не надо это знать, Мария.
— Ты меня поэтому убить хотел?
— Нет, — нехотя признал он. — Я тебя тогда плохо знал, и решил тобой пожертвовать, чтобы твои охранки на мне вечными были.
— Гад, — глухо простонала я. Хотя что это я? Это и так понятно было! Одно из соображений в пользу приворотов всех клиентов — это как раз то, чтобы они не додумались именно до такого. Другие заклятья со смертью ведьмы исчезают без следа, но охранки — охранки становятся вечными.
— Не плачь, я дураком был, — тихо сказал он, неумело стирая с моего лица слезинки.
— Давай я сниму заклятье, — тоскливо попросила я. — Я без тебя жить не могу.
— Это пройдет, — терпеливо ответил он, вытирая мне слезы. — А снимать заклятье не надо. Я ХОЧУ, понимаешь, хочу любить только ту девочку. Не обижайся, пожалуйста. К тому же не забывай, что у меня эээ… неприятности, ты знаешь. Что со мной случится — не хочу, чтобы это и на тебе отразилось.
Я молча кивнула, и вышла из машины. Ворон ничего не сказал. А что говорить? Все было сказано. А последняя фраза про якобы заботу обо мне вообще была бредом. Я пришла домой и в одиночестве на кухне выхлестала бутылку водки для спиртовых настоев. Мне было погано как никогда в жизни.
Разбудил меня телефонный звонок. Я было попыталась нахлобучить на ухо подушку и дальше спать, как вдруг опомнилась — определитель проговаривал номер Оксаны — моей коллеги, тоже ведьмы. По пустякам мы не звоним друг другу. Я протянула руку и схватила трубку.
— Алло!
— Мария? Это Оксана.
— Я поняла, Оксана. Слушаю тебя.
— Мария, Галина просит собрания.
— Хорошо, — медленно произнесла я. По идее каждая из нас имела право попросить ведьм собраться и решить ее проблему, с которой она сама не справляется. Но мы практически к этому не прибегали — слишком в большом долге тогда ведьма оказывалась перед кучей народа. То есть — ведьмы, которые ей помогли, примерно год могли ей вертеть по своему усмотрению.
— Тогда собирайся и приезжай к ней домой, я тоже сейчас туда еду. Адрес знаешь?
— Разумеется, буду через сорок минут, — ответила я и отключилась. Что такое случилось у Галины, что она пошла на такое рабство?
Я нехотя встала с постельки, прошлепала в ванную, быстренько приняла душ и умылась. Башка после вчерашней водки трещала немилосердно.
На кухне Маруська читала Космополитен и энергично чистила мандаринчики.
— О, старушка, ну ты и спать! — поприветствовала она меня.
Я в недоумении вскинула руку с ролексом, посмотрела на часы и ужаснулась:
— Уже три часа????
— Точно! — подтвердила Маруська. — Сережка мой звонил, едет нас с тобой попроведовать.
— Я сейчас уезжаю, дела, — быстро сказала я. Встречаться с влюбленным в меня Маруськиным мужем я совсем не хотела. Мужиков — их, знаете ли, как грязи. А подруга у меня всего одна — это я твердо уяснила.
— Сначала поешь, в микроволновке пицца только что разогретая и кофе свежесваренный.