Смесь бульдога с носорогом

Стрельцова Маша

— Мария? — поднял бровь Ворон.

— Ага, Мария, — кивнула я. — А вы чего тут делаете?

— Я тебе картину принес, — Серега достал свернутый трубочкой холст и принялся разворачивать.

— А ты? — посмотрела я на Ворона.

— А я ничего не принес, я мимо ехал, — признался он.

— Ладно, с тобой значит потом разберемся, что — то ты часто мимо ездить стал, — пообещала я и поглядела на картину.

Так я и думала. Снова вариация на тему эпохи Марии — Антуанетты. Серега всегда изображал меня в старинных платьях. И почему — то я всегда выходила на его холстах юной и красивой королевой. Серега объяснял что у него такое видение композиции, вот и все.

На этой картине на мне было нежно — голубое платье, почти не прикрывающее огромную порнозвездную грудь, бледно — золотые локоны волос почти стелились по земле, а у ног моих стояли копилкой две борзые. На голове переливалась корона, в правой руке держала скипетр подозрительно-фаллической формы, и левой рукой я рассеянно гладила по голове голенького амура. Из сгустившихся на заднем плане облаков выглядывали призрачные бородатые граждане, я так понимаю какие — то боги и похотливо глядели мне в спину. Серегино видение композиции наверняка предусматривало там декольте до середины попы.

— Эээ… Сергей, — осторожно начала я, люди искусства критики не выносят, могут и творить бросить. — Тебе не кажется что грудь ты зря так откровенно прописал? Она у меня самая неудачная часть тела.

Парни как по команде с интересом уставились на мою грудь.

— Нормальная у тебя грудь, — сообщил наконец Ворон после тщательного визуального исследования. Ага, чары красоты в действии.

— Просто класс, — подтвердил Серега.

— У твоей жены лучше, поверь, — строго посмотрела я на Серегу. Тот виновато посмотрел на Маруську, но та лишь улыбнулась. Вот терпение у человека! Да я б своего давно убила за такое.

— Ну неважно, — продолжала я, — факт тот что мне не нравится. Почему бы тебе лучше не прорисовать мои ноги? Вот они мне нравятся точно.

— Так у меня только фотография груди, — объяснил Серега, — а ног обнаженных нет, не с чего рисовать. Ты ж вечно в джинсах.

Ворон поперхнулся чаем и внимательно на меня посмотрел.

— А обнаженная грудь, значит, есть? — медленно спросил он.

— Ну не совсем, а вот по это, — Серега показал на портрете полосу ткани, прикрывающей мой бюст, — помнишь, ты на мое день рождение пришла в платье с большим вырезом? Вот я по тем фотам и пишу картины.

— А можно мне те фотографии тоже? — ухмыльнулся Ворон.

— Короче, — прихлопнула я рукой по столу, — хорош мне тут порнографию разводить! Ну — ка живо говорите чего надо и скатертью дорога! У меня еще дел невпроворот!

— Да я картину принес, — смешался Серега.

— И с женой пообщаться, — подсказала я, пнув его под столом.

Он опять виновато поглядел на Маруську и бодро уверил:

— Так это само собой.

— А ты чего все мимо ездишь? — бесцеремонно посмотрела я на Ворона.

— Злая ты, Мария, — осудил меня он. — Вон в сказках даже Баба Яга гостей сначала кормила — поила, в баньке парила, а потом уж кушала.

— Она хорошая, — вступился Серега.

— Конечно хорошая. У тебя картин много ? — внезапно поменял он тему разговора.

— Шесть пейзажей, восемь натюрмортов, и двадцать шесть портретов, — отрапортовал Серега.

— Этой? — кивнул он в мою сторону.

— Не все, — покачал Серега головой, поняв Ворона с полуслова. — Один — тещи и три портрета жены.

— Выставлялся уже?

— Не, какое, — махнул рукой наш живописец.

Ворон задумался, после чего достал визитку и положил ее перед Серегой.

— Знаешь, позвони — ка по этому телефону, это моя сестра, она вчера плакалась что один художник картины отозвал, и не знает что делать — стенды, что под него заготовлены, пустые. А выставка со дня на день открывается. Скажешь что от меня.

— И выставят? — недоверчиво посмотрел на него Серега.

— Выставят, выставят, там еще и не такую мазню выставляют, — успокоил его Ворон. Я б после такой оценки моего творчества его послала к черту. А Серега заулыбался от счастья.

— Вы в ближайшее кафе пройти не хотите, чтобы обсудить условия сделки? — язвительно проговорила я. — Мы вам с Маруськой тут наверно мешаем?

— Злая ты, — обиделся Серега.

— А я про что! — поддакнул Ворон.

— Спелись, — ахнула Маруська.

— Серега, ты от него держись подальше, — хмуро постановила я. — Он нехороший дядь.

— Почему? — удивился Ворон.

— Забыл сколько я простыней на тебя грохнула? — напомнила я. Теперь я могла понять почему их было столько.

Ворон замолчал. Маруська с Серегой озадаченно на нас посмотрели. Какое отношение простыни к скверному характеру имеют — никто из них не понял.

— Простыни? — ровно сказал Серега. — Это что, твой бойфренд?

Серегу снедала ревность, это было видно невооруженным взглядом.

— Бойфренд? — я беспомощно посмотрела на всех, ожидая поддержки. А и правда, кто он мне? Все вежливо молчали, ожидая продолжения.

— Ну мы… В общем у нас…

— Деловые отношения, — наконец подсказал Ворон.

— Да!!! — с облегчением подтвердила я. — У нас — деловые отношения! Деловее не бывает!

И радостно улыбнулась.

Маруська хмыкнула.

Серега побагровел и судорожно хлебнул чаю.

Ворон откровенно ухмылялся, демонстрируя безупречный фарфор зубов.

Я психанула.

— Кстати — тебе чего надо, зачастил ты чего — то? — накинулась я на него. Хотя и так понятно чего ему надо было — доллары найти хочет.

— Пойдешь со мной в ресторан? — внезапно спросил он.

— В ресторан точно не пойду, — убежденно ответила я. — Мещанство это.