Смесь бульдога с носорогом
Шрифт:
— Зря не веришь, доченька, — отозвалась Пелагея. — Сильная книга, из сильного колдовского рода, а кличут ее Библией ведьмы. Чудеса по ней хозяева творят.
— Да ты что? — всплеснула Оксана руками. — А заклинания на комариного царя там часом нет?
Заклинание то было легендарным, из разряда много слышали — никто не видел, и давало оно десять лет роскошной жизни. Деньги сыпались чуть ли не из воздуха, удача чуть — ли не нимбом светилась над головой заговоренного. Заманчиво, понятно, да только где б то заклинание взять? К тому же я из курса физики крепко помнила то, про что ведьмы частенько забывали. Великий закон сохранения энергии — она может превращаться во что — то другое, но ее величина при этом всегда постоянна. То есть — из ничего тебе яблочко в руки не упадет. А если упало — значит оно где — то сорвано и хозяин сада его недосчитается. А кто его знает, откуда та удача придет? Ладно если от мерзкой Грицацуихи отнимется, а если не дай бог — от Маруськи или моих родителей?
— Есть, — кивнула Пелагея, — только там и сохранилось.
Оксанины глаза загорелись жарким огнем.
— В общем! — решительно поднялась я, пресекая разговоры о моей, между прочим, книге. — Библии ведьмы у нас все равно нет и не будет, так чего воду в ступе толочь? Галина, я тебе последствия твоей просьбы сказала.
— И все же я прошу вас об этом, — твердо сказала она.
— Хорошо, — кивнула я, отказать мы ей не могли. — Чем ты расплатишься с нами за это?
— Год рабства, стандартная плата, — пожала она плечами.
— Нестандартная ситуация, — отрезала я. — Мы, помогая тебе, здорово пострадаем. Три года рабства — раз. И твои магические книги — каждой из нас по ксерокопии.
— Ты никак ополоумела, Мария, у меня такое горе, а ты торгуешься, как на базаре, — поморщилась ведьма. — К тому же не тебе договариваться — ты — то не рискуешь, чего глотку дерешь?
— Не, ты говори, доча, — кашлянула Пелагея.
Надо полагать, что Галине это не понравилось. Три года еще куда ни шло, они пройдут. А вот книги свои другим в руки дать собственноручно — после этого на ней можно будет как на ведьме ставить крест. Отдавая свою книгу — отдаешь и свою силу тоже. Всю. Вот только не знаю, перейдет сила и к ксерокопиям? Скорее всего нет, однако и описания заклятий — огромное богатство.
— А ты в уме? — отпарировала я. — Ты людей оставляешь без силы, без куска хлеба, и с большими проблемами. Подумай. Мы тебе эту услугу оказать совсем не рвемся, не забывай об этом и с большим удовольствием разойдемся по домам, прямо сейчас.
— А что скажут уважаемые сестры? — посмотрела Галина на собравшихся.
Наступила тишина, после чего Пелагея твердо прошамкала:
— Права Мария. Мне внуков поднимать надо.
— И я с ней согласна. Это более чем справедливо, мы все очень рискуем, — согласилась Оксана.
Одна за другой собравшиеся ведьмы согласились с моими чудовищными условиями.
— Ладно, сестры. Галина, мы свое слово тебе сказали, подумай хорошенько, — обратилась я к ней.
— Я согласна, нечего думать, — помертвелыми губами прошептала она.
Ах черт… Хоть мои охранки и были железобетонными, но черт его знает что они тут накопают. А с Вороном, моей половинкой и убийцей, я буду разбираться сама.
Больше я ничего не могла сделать. Осталось только сделать хорошую мину при плохой игре.
— Тогда завтра в девять утра, всех устраивает? — посмотрела я на ведьм. Все согласно кивнули.
— Хорошо, тогда я поехала, дела, — поспешила я откланяться. А то знаю я — сейчас начнутся нескончаемые посиделки за чаем, перемыванием косточек и слезными сожалениями об убитой Настеньке. Нет, косточки — то помыть и я люблю, но если учесть что самая молодая ведьма из собравшихся, Оксана, старше меня на девять лет — понятно было, что общих тем мы не найдем. А что касается погибшей Насти, которой досталось тело Ворона, в котором мне было отказано — простите, но с чего мне по ней убиваться? А скорбеть напоказ словно она тебе любимая родная сестра только потому что так положено — извините, но это маразм.
Я уже успокоилась.
С чего я так огульно обвинила Ворона на основании того что он с Настей переспал — в том что он ее и убил? Это еще неизвестно!
Усевшись в машину, я набрала номер Корабельникова.
— Это Потёмкина, привет, — сказала я.
— Привет — привет! Что на этот раз?
— Ох, ты меня насквозь видишь, я по делу.
— Так понятно что не на свидание пригласить, — хохотнул он.
— Вить, сегодня девушку убили, Настю Солодовникову, можешь сказать чего говорят?
— Настя, Настя… Ну знаю я, и что именно тебя интересует?
— Наверно то, какие версии.
— Пока еще рано про версии говорить, — уклончиво отозвался он и пошелестел бумагами. — А ! Вот нашел протокол. Обнаружили в карьере, на ней платье синего цвета, сумочка из кожзама, в ней косметика и бумажник с общей суммой 648 рублей, черные туфельки на ногах и браслет желтого металла с тремя зелеными камнями на левой руке.
— Что за зеленые камни? — не поняла я.
— Да это мы так пишем, но понятно что это дорогущий браслет с изумрудами, — отозвался он.
Он ей купил браслет! Если бы мерзавка была жива, я бы ее укокошила сама сейчас по второму разу. Кое — как справилась и спросила:
— А что по маньяку, который 22 девушки убил?
— А ты откуда знаешь? — удивился он.
— Знаю, — уклончиво ответила я.
— А спрашиваешь почему? — не отставал Корабельников.
— Потому что Солодовникова — двадцать третья! — рявкнула я.
— Батюшки — светы, — опешил он. — С чего ты взяла?
— Так сама она сказала.
— Кто сказала? — не понял он.
— Солодовникова! — разозлилась я.
— Маня, ты чего? Рехнулась? Ее ж убили, — осторожно сказал он.
— А ты чего? — рявкнула я. — Забыл, кем я работаю? Говорю, она двадцать третья, ее тетка сегодня ее дух вызывала!
— Дух — это конечно серьезно! — хмыкнул он.
— Ты по маньяку дашь мне инфу или нет?
— Маньяк этот убивает девушек до семнадцати лет уже шесть лет. Довольна?
— А двадцативосьмилетних что, не убивает? — с затаенной надеждой спросила я.
— Никогда! — Отрезал он. — Строго от пятнадцати до семнадцати! Все они подвергались насилию, все блондинки, все не девственницы.