Смешилка — это я!
Шрифт:
Премьера состоялась в моем родном скромном городе… Режиссер, выступая перед началом, сказал, что я свой город прославила. Его все почитали — и, еще не успев увидеть фильм, ему поверили. Зрители почувствовали, что живут в том же, но уже и в совсем другом — знаменитом! — городе, все как-то вытянулись, выпрямились в своих креслах. Режиссер заявил также, что вскоре я в какой-то степени «нравственно дисциплинирую» (именно так он выразился!) многие города. Быть может, завистники станут чуть-чуть меньше завидовать, сплетники — сплетничать, лгуны — лгать… А постовые, регулируя уличное движение, не будут изображать из себя балерин,
— И разные другие «движения» — к примеру, движения душ и намерений, — я надеюсь, немного наладятся.
Так говорил режиссер — и мне чудилось, что он вот-вот воскликнет: «Давайте выпьем по этому поводу!»
В фильме обнаружился один недостаток: режиссер не рассчитывал, что зрители будут хохотать непрерывно, почти без промежутков и, таким образом, станут кое-где заглушать звук. Когда я ему об этом сказала, он ответил:
— Дай бог всем моим фильмам такие пороки!
А после премьеры жители уже прославленного города подняли меня на руки. И понесли…
Несли бережно, боясь уронить. Разве можно ронять свою гордость? И славу?!
Непредвиденно для самой себя я скрестила руки на груди и замерла. А меня продолжали нести, но уже как бы в мир иной. Я, однако, поспешно ожила, давая понять, что мне — в новом качестве! — неплохо остаться и в прежнем мире.
Сверху я видела лица тех, кто меня столь осторожно и торжественно нес среди приветствий и всеобщего ликования, передавая с рук на руки, — и свою директрису, и учительницу математики, и «главу» банка, и жену его, которая от него так устала, и милиционера с перекрестка… И даже мэра, которого из-за меня уже не избрали. «Завалили», как предсказывал режиссер. Никто не желал сознаться, что сердится на меня. И все, подобно директрисе, стремились показать, что меня обожают. И мама была… Были и папа, и бабуля, которая единственная в той процессии мне по-девчачьи подмигивала.
Я же сверху стала изображать, как меня несут и как прославляют. И как у всех по-разному вскинуты вверх руки, и как по-разному устремлены ко мне лица.
А его, старшеклассника, не было. Если бы он поднял меня на руки… Я бы отказалась от всех других рук!
Где это произошло? На каком континенте? В какой стране? И какое у нашего города имя? Что за разница! Люди везде смешные… И разные.
Почему не назвала ничьих имен и фамилий? А если когда-нибудь мои тетрадки все-таки рассекретят, прочтут и даже опубликуют? И они кого-то обидят? А обижать я, честное слово, никого не хочу.
Как я превращалась в… министров
Бабуля моя, напомню, принадлежала к знатному старинному роду. К тому роду принадлежали не только графы, но и графини. Бабуля тоже могла бы величать себя графиней, но считала это нескромным. (Я лично скрывать свое высокое происхождение не намерена!) В знатных семьях существуют также не только бароны, но и баронессы, не только князья, но и княгини… А вот министерский чин женского рода не имеет: наверное, мужчины не предвидели, что женщины могут достичь подобных высот. Министершами именуют министерских супруг.
Однако я забежала вперед… «Обо всем по порядку», — говорят, когда нарушают порядок.
Раньше, случалось, мама в припадке любви, обнимая меня и забыв о своих педагогических приемах, причитала: «Ты у меня самая-пресамая умная доченька!» Спохватившись, она напоминала, что материнские чувства не вполне объективны, что они склонны к преувеличениям и что я должна это учитывать.
— Ничего ты не преувеличиваешь, — возразила я ей однажды. — Ты же говоришь, что я самая-пресамая персонально у тебя, а не вообще. Так как другой доченьки у тебя просто нет. И сравнить меня не с кем!
Но это случалось прежде… Уговаривать же звезду, что она самая-пресамая, не имеет смысла, потому что это и так известно. Мама вслух восхищаться мной перестала, а, наоборот, принялась умалять чужие восторги, чтобы, как она не раз подчеркивала, не создавать культа личности.
Маме, вероятно, следовало быть педагогом. Она и занимала эту должность в нашей семье, хотя образование в молодости по ошибке получила юридическое. О чем мы как-то подзабыли.
Внезапно оказалось, что ошибки вроде и не было: ее пригласили на завидную должность в адвокатскую фирму. Поскольку, как объяснил глава фирмы, ему нужно было громкое имя. У мамы своего громкого имени не было, но присутствовало мое. То есть громким оказалось то, что она меня родила. Все чрезвычайное в нашем доме происходило отныне в связи со мной. Это было приятно. Бремя славы я переносила легко.
И вот дошло до того, что на престижную должность маму пригласили… через меня. Позвонил как-то по телефону сам глава фирмы и не очень уверенно, почти запинаясь, спросил:
— Я с вами говорю?
— Со мной, — вполне уверенно ответила я. Так как привыкла, что ко мне, школьнице, взрослые стали обращаться застенчиво, изредка даже на «вы».
Представившись, он, все еще робея от уважения, продолжал:
— Ваша мама, мне стало известно, прекрасный юрист.
— Адвокат она замечательный! — подтвердила я.
Официально мама адвокатом почти не работала. Но разве она плохо защищала меня от меня?
«Я пожертвовала своим образованием, своей профессией, а ты в знак благодарности…» — упрекала мама в нечастых конфликтных ситуациях. И вот представился случай вернуть маме ее профессию.
— Я и хочу предложить ей ответственный пост в своей адвокатской фирме.
— Ответственность будет не слишком большая? — осторожно осведомилась я. Хоть давно догадалась, что порой чем больше должность, тем меньше ответственности. Командовать, казалось мне, проще, чем выполнять команды.
— Не беспокойтесь, пожалуйста, — успокоил глава.
— Тогда я согласна!
Серьезные решения в семье я тоже пробовала принимать самостоятельно. Согласно своей знаменитости…
Последнее решение подсказала мне совесть. Почему, действительно, мама из-за меня должна навсегда лишиться профессии? Я уже звездой умудрилась сделаться, а она все еще отдавала себя моему воспитанию. Пора ей было отдаться себе самой! Сияя звездой, я все-таки оставалась школьницей (хоть уже заканчивала восьмой класс!). Но мама-то окончила университет с отличием… чтобы стать моей воспитательницей и домашней хозяйкой.