Смейся, паяц!
Шрифт:
ОКОЛЬЦЕВАЛ.
Гостей было человек 50. Мне подарили к свадьбе бутылку французского «Шампанского, которое в то время было недосягаемым дефицитом. Я показал его гостям и объявил, что эта бутылка – приз за самый остроумный тост. Поэтому каждый старался выиграть, было шумно и весело, все искренне радовались, что, наконец, завершился наш с Майей трёхлетний марафон. И только во мне, не затухая, тлело скрытое чувство тревоги: смогу ли я жить семейной жизнью?
Мама и папа предлагали, чтоб мы поселились у них, но я не согласился: я знал,
Одно только мне не понравилось: Ефим Наумович, если у него вдруг возникало желание пообщаться или просто проверить, чем мы занимаемся, позволял себе в любое время открывать нашу дверь без стука. Когда он это проделал дважды, я прибил изнутри крючок, и третьего раза уже не было.
Майя, ещё за год до свадьбы, под моим нажимом, ушла с кинокопировальной фабрики и поступила учиться в пединститут на вечернее отделение факультета психологии. А чтобы был рабочий стаж (иначе на вечерний не принимали), работала воспитателем в детском садике. До работы и после, она успевала купить продукты, приготовить завтрак, обед, ужин – она была счастлива, что, наконец, имеет мужа и свой семейный дом.
Памятуя папин завет, я прервал встречи с Зосей и остальными моими «девушками», чтобы до Майи не доходили пересуды, которые, конечно же, больно бы её ранили. Я обо всём написал Лике. Я старался вести себя, как порядочный муж, но уже через три-четыре месяца начал маяться: мне не хватало новых встреч, знакомств, приключений.
КОМИТЕТ ДРАМАТУРГОВ – СПАСЕНИЕ ДЛЯ УТОПАЮЩИХ ЕВРЕЕВ
Вте времена развернулась новая «компания»: борьба с «тунеядцами», теми, кто не работает и не получает регулярную зарплату – их клеймили, позорили и даже выселяли из городов. Я нигде не служил, не получал зарплату и, естественно, подпадал под это определение.
Однажды, за год до моей женитьбы, в нашу квартиру явился участковый и между нами состоялся такой диалог:
– Соседи сообщают, что у вас часто гости, выпиваете, танцуете. Откуда деньги?
– Зарабатываю.
– А где вы работаете?
– Нигде.
– Значит, тунеядец.
– Какой же я тунеядец, если зарабатываю!
Я открыл папку, в которой было десятка два договоров с «Укрконцертом», с «Москонцертом», с Ленинградской филармонией. Там стояли довольно приличные суммы, которые явно произвели впечатление на участкового.
– Это всё вам заплатили?
– Точно.
– Ага. Понятно. Так где вы работаете?
– Нигде.
– Выходит, вы всё-таки – тунеядец?
– Но вы же видели, что я зарабатываю! – Разговор пошёл по второму кругу.
– А вы получаете зарплату?
– Не получаю.
– Так как же вы зарабатываете?
– Вот. – Я опять открыл папку с договорами. Он снова стал их рассматривать, мучительно пытаясь разобраться в этой сложной ситуации. Слышался скрип – это тёрлись друг о друга его мозговые полушария.
– Значит, вы нигде не работаете?
– Нет.
– А деньги зарабатываете?
– Зарабатываю.
– А зарплаты не получаете?
– Не получаю.
Диалог продолжался в таком же духе, пока участковый не устал и не ушёл, совершенно обескураженный. Я, конечно, на очередном застолье, под общий хохот пересказал нашу беседу моим друзьям, но понял, что это был сигнал –
Мы знали, что в Москве существует профессиональный комитет драматургов, созданный с той же целью: легализовать литераторов, не членов творческих союзов. Я поехал в Москву, узнал, как они это организовывали, и, вернувшись в Киев, начал вместе с Робертом Виккерсом и ещё несколькими нашими коллегами, «пробивать» аналогичный комитет в Киеве. То, что такая организация существует в Столице, было очень весомым аргументом для киевских чиновников и, спустя несколько месяцев у нас на руках было решение о создании киевского профессионального комитета драматургов, но с обязательным условием, что руководить им будет какой-нибудь известный украинский писатель, непременно, член партии. Мы долго перебирали приемлемые кандидатуры и решили, что нашим председателем должен быть Юрий Петрович Дольд-Михайлик, в то время очень популярный писатель, автор первого нашумевшего советского детектива «И один в поле воин» и, самое главное, не антисемит. Я встретился с ним, перечислил всех, кто входит в ядро будущего комитета (это были известные ему личности), рассказал о поддержке москвичей, о наших планах. Он был приятно удивлён услышанным («Странная организация, но мне нравится!») и без колебаний согласился возглавить наш комитет. Заместителем выбрали меня. За годы совместной деятельности мы с ним очень подружились, он оказался удивительно добрым, отзывчивым человеком и оставил о себе светлую память. Я расскажу о нём более подробно.
Дольд-Михайлик по интеллекту был выше своих произведений (так бывает, я в этом неоднократно убеждался), интеллигентен, начитан, эрудирован, хорошо знал историю, разбирался в искусстве – на стенах квартиры висело много прекрасных картин, которые он собирал всю жизнь. У него была хорошая жена и два сына. С сыновьями ему очень не повезло. Первый, будучи ребёнком, катался на санках с горки, попал под машину и повредил себе яички – его кастрировали. Когда подрос, понял, что произошло и что его ждёт, и в четырнадцать лет повесился. Старший сын был неприятным, неприветливым, спившимся полубродягой, жил вне дома, не работал, где-то пропадал, появлялся, просил денег и снова исчезал. Дольда потрясло самоубийство младшего сына и старший добавил ему переживаний, поэтому он стал пить, много и беспрерывно. Когда мы познакомились, он был уже очень болен: сердце, почки, лёгкие – одно из них было прооперировано: в нём обнаружили злокачественную опухоль. Но пить он всё равно продолжал. Его жена Галина пыталась с этим бороться: следила за ним, прятала водку и коньяк, не давала покупать ничего алкогольного, даже пива. Но это не помогало: свою «норму» Дольд всё равно принимал. Однажды, когда я пришёл к ним, она придержала меня в прихожей.
– Я вынесла все бутылки, в доме ни капли спиртного, он из квартиры не выходит – и всё равно к вечеру пьян. Саша, я в отчаянье, умоляю, попытайтесь узнать, где он берёт выпивку – ведь он себя гробит!
Когда я вошёл в кабинет, Дольд сидел за пишущей машинкой. Мы поговорили о комитетских делах, потом я перешёл к выполнению задания:
– Юрий Петрович, откройте мне секрет: от вас прячут спиртное, и жена, и домработница следят за каждым вашим шагом, а вы всё равно умудряетесь выпивать! Как? Как вам это удаётся?