Смеющийся Пеликен
Шрифт:
— Блаженство… нич-чего… н-не нужно…
Он стал лишним.
— Ну нет! — возразил Виютку, — Я вижу каждую шерстинку на бегущем вдали олене. Я слышу, как растет мох в тундре. Мне хочется иметь детей и разговаривать с ними, видеть их, слышать их лепет. Стать лишним из-за этих?
— Ты говоришь… как лишний! — вдруг выпалил Эрмен и покраснел. Все засмеялись:
— Ведь не говорят они!
Но Эрмен отвернулся и посмотрел на. Иниан, которая вся подалась вперед, словно услыхала его слова.
Юноша медленно снял шапку, и вложил в ее руки. Почувствовав это, девушка вскочила на ноги, крупные слезы покатились по её лицу. Она встала рядом с Эрменом и, с бесконечной нежностью положив пальцы на его закрытые веки, провела руками по вискам и голове.
Затаив дыхание, все смотрели на Эрмена. Лицо его исказила судорога, глаза закатились, губы посинели. Но девушка все гладила его голову, и щеки Эрмена порозовели, лицо успокоилось.
Вдруг улыбнулся он и светло посмотрел на товарищей.
— Ты не ослеп?! — вскрикнули они.
— Н-нет… я вижу… — неуверенно пробормотал он. — И слышу… слышу, как они разговаривают!
— Что? — Яри наклонилась вперед.
— Они говорят… говорят, что не хотят больше быть лишними!
Эрмен быстро коснулся пальцами Иниан, и та ответила ему крепким порывистым пожатием. Лишние повскакали с мест и принялись плясать. По их лицам текли слезы радости.
После короткого отдыха девушки запрягли наевшихся собак п погрузили припасы на нарты. Взяли много припасов — неизвестно, далек ли путь. Благодарные жители на дорогу дали самую лучшую еду.
Никто теперь не задерживал путешественников — все внимание племени было отдано новому вождю — Эрмену. Он распоряжался, и по его малейшему знаку лишние бросались к нему со всех ног. Яри подумала, что им пришлось бы плохо, если бы Эрмен вдруг повелел их не отпускать.
Но Эрмен даже не помышлял о таком — он не отводил глаз от лица смуглянки Иниан, которая за одну ночь словно расцвела и превратилась в невиданную красавицу. Юноши, глядя на нее, тайком вздыхали, и, заметив это, Яри вышла из шатра и крикнула что-то на птичьем языке. Тотчас появился Тэрыкы.
Все время, пока были в земле лишних, он молчал — появлялся неслышно, как тень, и так же исчезал. Где ночевал — неизвестно, наверное, в зеленом снегу. Он относился к лишним настороженно, и те платили ему тем же.
Ехали быстро. Яри все больше проявляла беспокойство, вглядываясь вдаль. Зеленый снег побледнел, стал желтым, потом приобрел розовый оттенок. Вдали поднялось розовое сияние, будто вот-вот взойдет солнце. Непонятный шум нарастал впереди.
На излучине стояли розовые пышные шатры, словно надутые ветром, а воздух стал еще более душным, чем в земле лишних. Но здесь не было тишины! Со стороны селения неслось беспрерывное гудение множества голосов, в них слышалась непонятная угроза.
— О-о! — простонала Яри. — Розовые снега…
— Говори! — потребовал Айван.
— Это земля забытых…
Судьба жестокого сына. Затея братьев. Розовые сестры Атана и Апата
Рассказывают, что некогда один человек совершил нечто ужасное, от чего содрогнулись все люди: забыл родных отца и мать. Состарившись, они умирали в своем шатре, а он жил в довольстве и сытости всего в нескольких шагах и даже не заходил к ним.
Никогда не поделился своей добычей. Ковшика воды не подал, когда они уже не имели сил подняться. Так и умерли, не дождавшись помощи от сына.
Когда предстали они перед Сверху Сидящим, спросил он, какую кару желают они своему жестокому сыну. Предложил бросить его в ледяные просторы, где он бродил бы бесконечно, изнывая от голода, холода, жажды. Или навечно посадить на цепь, поставив в отдалении изысканные яства. Или превратить в старую подстилку, полную блох, на которой спят собаки.
Заплакала мать — родительское сердце жалостливо — и стала просить Сверху Сидящего:
— Не нужно таких страшных кар! Мы жили плохо, а он пусть живет хорошо, не знает никакого горя.
Нахмурился Сверху Сидящий, обернулся к отцу:
— Нужно покарать его. Скажи теперь ты!
Отец сказал:
— Пусть живет лучше всех, но не знает, откуда он, кто его родители, какого он рода. И когда спросят его об этом, ничего не сможет сказать. Не хочу, чтобы в нашем славном роду были такие.
Долго думал Сверху Сидящий. Потом сказал:
— Пусть будет так. Все забудет он, и о нем забудут люди.
И лишился жестокосердый человек памяти. С тех пор живет он в своей земле. Даже обитатели нижнего мира знают о ней, но и они держатся подальше — ни одно живое существо не желает лишиться памяти. И лишние не обменяли бы свою память на все чувства, которых лишены, ибо без памяти нет человека.
Как ни печально и странно, в земле забытых тоже много жителей, потому что есть еще люди, забывающие своих родителей и уходящие навечно в эту землю.
С опаской входили путешественники в селение. Яри предупредила их, что нельзя ввязываться в спор с жителями — разум человека от этого может помутиться. Никто не остановит забытого и не получит у него толкового ответа: будет слушать только его. пустопорожнюю болтовню.
Первый же встреченный житель разразился длинной речью, из которой путешественники ничего не поняли, а в головах у них слегка загудело. Он не говорил, а выкрикивал каждое слово, будто старался запугать слушателей:
— Что? Все хорошо! Вы попали в самое лучшее селение! Здесь живут лучше всех! Разве могут где-нибудь жить лучше?! Да и вообще, разве там живут?! Не знаю и не помню! Раньше тоже хуже жили! Не знаю как, но хуже! Да и зачем знать?! Зачем помнить?! Что такое помнить?! Мы ничего не помним! Прошлое — зачем оно нам?! Мы живем только настоящим и будущим! Настоящее прекрасно, будущее еще прекраснее! Живите с нами!