Смеющийся труп
Шрифт:
Я пошла по дорожке. Мэнни держался рядом. Мы тщательно избегали смотреть друг на друга. Нам было не до того — мы не сводили глаз с Сеньоры и ее питомиц. На полпути я остановилась. Мэнни коснулся моей руки, как будто знал, что я собираюсь сказать. Я отмахнулась от него.
— Я не хочу убивать тебя хладнокровно, но если ты меня тронешь, я пушу в тебя пулю в один прекрасный, солнечный день.
— Угрозы тебя не спасут, chica, — сказала она.
Я очаровательно улыбнулась:
— Тебя тоже, сука.
Глаза се сверкнули гневом. Я улыбнулась
— Не принимай ее слова всерьез, Сеньора, — сказал Мэнни. — Она не станет тебя убивать.
— Это правда, chica? — Глубокий голос Доминги был вкрадчивым и пугающим одновременно.
Я бросила на Мэнни уничтожающий взгляд. Это была хорошая угроза. Глупо портить ее правдой или соображениями здравого смысла.
— Я сказала, что пущу в тебя пулю. Я не говорила «убью». Или сказала?
— Нет, не сказала.
Мэнни схватил меня за руку и потянул к лестнице. Он тащил меня за левую руку, чтобы в правую я в случае чего могла взять пистолет.
Доминга не двигалась. Она провожала нас взглядом, пока мы не завернули за угол. Мэнни потащил меня по коридору с замазанными цементом дверями. Я высвободила руку. Мгновение мы смотрели друг на друга.
— Что за этими дверями?
— Не знаю. — На моем лице, наверное, отразилось сомнение, потому что он добавил: — Бог свидетель, Анита, я не знаю. Двадцать лет назад этого не было.
Я продолжала смотреть на него, как будто мой взгляд мог что-нибудь изменить. Лучше бы Доминга Сальвадор оставила при себе тайну Мэнни. Я не хотела ее знать.
— Анита, мы должны уходить, немедленно. — Лампочка над нашими головами погасла, словно кто-то ее разбил. Мы посмотрели вверх, но ничего не увидели. По спине у меня пробежали мурашки. Лампочка чуть впереди потускнела и замигала.
Мэнни был прав. Пора было делать ноги. Я почти бегом припустила к лестнице. Мэнни не отставал. Дверь с блестящим новым замком тряслась и трещала, словно тот, кто был за ней, пытался вырваться.
Еще одна лампочка погасла. Темнота кусала нас за пятки. Мы перешли на полноценный бег; к тому времени, как мы добежали до лестницы, остались гореть только две лампочки.
Мы уже взбирались наверх, когда свет погас окончательно. Мир погрузился в черноту. Я замерла на ступеньках, не желая двигаться дальше вслепую. Мэнни задел меня плечом, но я не могла его разглядеть. Темнота была хоть глаз коли. Мы взялись за руки и полезли дальше. Рука Мэнни была ненамного больше моей. Такая теплая и родная — и до чертиков успокаивающая.
Треск ломающегося дерева прозвучал подобно выстрелу в темноте. Лестницу затопил зловонный запах гниющего мяса.
— Вот черт! — Эти два слова эхом запрыгали в темноте. Я тут же пожалела, что я их произнесла. Что-то большое выскочило в коридор; отвратительные чавкающие звуки стремительно приближались к лестнице.
Я прыгала через две ступеньки. Мэнни тоже не надо было подгонять — но и тварь внизу прибавила ходу. Полоса света под дверью показалась мне такой яркой, что было больно смотреть. Мэнни
Тварь на лестнице закричала, застигнутая солнечным светом. Крик был почти человеческим. Я начала поворачиваться, чтобы взглянуть, но Мэнни захлопнул дверь и покачал головой:
— Ты не хочешь на это смотреть. И я не хочу.
Он был прав. Так почему же меня так тянуло открыть дверь и увидеть в темноте что-то бледное и бесформенное? Кричащий кошмар наяву. Я посмотрела на закрытую дверь и оставила все как есть.
— Ты думаешь, оно полезет за нами? — спросила я.
— На свет?
— Ага.
— Вряд ли. Но давай не будем выяснять.
Я согласилась. Солнечный свет заливал гостиную. Такой реальный и теплый. Крик, темнота, зомби — все это казалось ненастоящим при свете дня. Химеры, исчезающие, когда наступает утро. Но я-то знала, что это не так.
Я открыла наружную дверь спокойно, не торопясь. Разве я чего-то боюсь? Но я прислушивалась — прислушивалась так внимательно, что слышала шум крови в ушах. Прислушивалась к чавкающим звукам погони. Тишина.
Антонио по-прежнему был на посту. Может, предупредить его о кошмаре, что гнался за нами по лестнице?
— Ну как, трахнули зомби внизу? — поинтересовался Антонио.
Не стоит предупреждать старину Тони.
Мэнни сделал вид, что не услышал, а я посоветовала:
— Спустись и трахни себя в задницу.
Антонио только крякнул.
Я спустилась с крыльца. Мэнни шел рядом. Антонио не достал оружия и не стал в нас палить. Удачно денек начинается.
Маленькая девочка на трехколесном велосипеде остановилась рядом с машиной Мэнни и смотрела, как я забираюсь на пассажирское сиденье. Я взглянула в ее карие глазки. Лицо девочки было почти черное от загара. Ей было не больше пяти.
Мэнни уселся за руль, завел мотор, и мы поехали. Девочка смотрела нам вслед. Перед тем, как мы завернули за угол, она снова принялась ездить туда-сюда по тротуару.
7
Кондиционер нагнетал в машину холодный воздух. Мы ехали, через жилые кварталы. Улицы были пусты. Все на работе. Во дворах играли детишки. На ступеньках сидели мамаши; ни разу не видела, чтобы с детьми оставались отцы. Все в мире меняется, но не настолько. Мы с Мэнни молчали. Это было неловкое молчание. Натянутое.
Мэнни украдкой взглянул на меня краем глаза.
Я откинулась на сиденье, и ремень безопасности вдавил пистолет мне в живот.
— Итак, — сказала я, — когда-то ты приносил в жертву людей.
Мне показалось, что Мэнни вздрогнул.
— Ты хочешь, чтобы я солгал?
— Нет, я хочу не знать. Я хочу жить в благословенном неведении.
— Ничего у тебя не получится, Анита.
— Я уж вижу, — сказала я. Я поправила ремень, чтобы пистолет не врезался мне в тело. Совсем другое дело. Если бы только все остальное можно было бы так же легко поправить.