СМИ в Древней Греции
Шрифт:
33
Ibid., II, 142-151.
Видно, что это толпа анонимов, сравнимая с полем, с морем, которое колышут ветры; она никогда не изъясняется словесно — если ей и приходится это делать, то не открыто, перед всеми, а потому, что поэт облекает в слова пробегающие по ней звуки. Когда Улисс расправлялся с Терситом,
Так говорили иные, взирая один на другого: «Истинно, множество славных дел Одиссей совершает, К благу всегда и совет начиная, и брань учреждая. Ныне ж герой Лаэртид совершил знаменитейший подвиг: Ныне ругателя буйного он обуздал велеречье» [34]34
Ibid., II, 271-275.
Итак, собрание реагирует, выражая одобрение или отказ посредством нечленораздельных звуков или ропота. Между двумя группами — знатью и народом — не может состояться настоящего обмена мнениями, поскольку между собой они говорят на разных языках.
Все же некоторые примеры позволяют думать, что демос был изредка способен высказываться без обиняков и срывать решения власть имущих. Подобным образом на Итаке мудрый Ментор призвал присутствующих выступить против женихов [35] , и, судя по последующим событиям, призыв этот возымел действие [36] . Точно так же собрания троянцев в «Илиаде» поддерживают Гектора, а не царя, созывающего собрание. Таким образом, в тех, пусть и редких, случаях, когда собравшийся народ мог если не высказать собственное мнение, то хотя бы выразить отношение к тому, что предлагала знать, формировались зародыши политической жизни: поддерживая ту или иную сторону, можно было влиять на решения царей или даже противостоять им [37] .
35
«Одиссея», II, 239 слл.
36
Ibid., XVI, 375 слл.
37
Mosse С. La Grece archaique d'Homere a Eschyle. P. 72.
Прием чужеземца: гостеприимство
Еще одна хорошо разработанная в гомеровских поэмах область коммуникации относится к приему чужаков. В греческом слово «гость» (xenos) обозначает также чужеземца, незнакомца, того, кто не принадлежит к данной общине, на кого смотрят с подозрением и даже враждебно. Эта амбивалентность становится очевидной, если посмотреть внимательно, как в гомеровских поэмах принимают «другого».
В ту пору еще не существовало законов, определявших отношения между разными общинами, так что все происходило до некоторой степени непредсказуемо. В зависимости от обстоятельств незнакомцу мог быть оказан теплый или враждебный прием. Так, о Телемахе, увидевшем принявшую чужой облик Афину на пороге дворца, Гомер говорит:
Тотчас он встал и ко входу поспешно пошел, негодуя В сердце, что странник был ждать принужден за порогом; приближась, Взял он за правую руку пришельца, копье его принял, Голос потом свой возвысил и бросил крылатое слово: «Радуйся, странник; войди к нам; радушно тебя угостим мы» [38] .Не менее радушный прием оказывают Телемаху, когда он сходит на берег в Пилосе, чтобы разузнать у Нестора о своем отце Улиссе. Он подходит с Афиной туда, где «с сыновьями и Нестор сидел»:
38
«Одиссея», I, 117-121.
В этих отрывках Телемах или Афина, даже не будучи узнаны, знают, к кому приходят, им известна репутация тех, кто будет их принимать. Но когда чужеземец, подобно Улиссу в его странствиях, попадал в неведомые земли, он первым делом задавал себе вопрос о том, «какой там народ обитает, / Дикий ли, нравом свирепый, не знающий правды, / Или приветливый, богобоязненный, гостеприимный?» [40] . Эта формула повторяется в поэме неоднократно.
39
«Одиссея», III, 31-35.
40
Ibid., IX, 174-176.
Например, Улисс сходит на берег в земле лестригонов, которые убивают часть его экипажа, чтобы попировать, или в земле циклопов, где герою будет стоить больших усилий победа над великаном, намеревающимся съесть и его, и его сотоварищей. Даже по прибытии к феакам, оказывающим Одиссею пышный прием, Афина «Облаком темным его окружила, чтоб не был замечен / Он никаким из надменных граждан феакийских, который / Мог бы его оскорбить, любопытствуя выведать, кто он» [41] . Вновь приняв чужой облик, на сей раз девочки, богиня указывает своему протеже:
41
Ibid., VII, 15-17.
Вначале подозрительность часто бывает обоюдной: если чужестранец не знает, куда он попал, те, что должны его принять, тем более не представляют, с кем имеют дело. Подобные опасения вполне объяснимы, если вспомнить, что сам Улисс, прибыв к киконам, грабит город и режет скот [43] .
42
Ibid., VII, 31-33.
43
Ibid., IX, 39 слл.
Вот почему прием гостя обычно осуществляется посредством целого ряда «опознавательных знаков»: если хозяин с самого начала расположен дружелюбно и не принадлежит к «беззаконным» народам, чужеземец тоже должен уметь представиться и войти в доверие. Замечательно, однако, что он не сразу называет свое имя. Скажем, Улисс у феаков постепенно покоряет всю царскую семью: сначала дочь, которую встречает первой, будучи выброшен на берег страшной бурей. Он вылезает из зарослей, едва прикрыв наготу наспех обломанной веткой, и обращает в бегство подружек царевны; однако ее, Навсикаю, он своей искусной речью, славящей ее красоту, быстро убеждает, что его «род знаменит», а сам он «разумен». Это уже первая стадия признания; когда же Одиссей, искупавшись, умащается и одевается, его мощь и красота окончательно пленяют девушку, которая убеждается, что «свой он богам, беспредельного неба владыкам». Позже, явившись во дворец, он завоевывает расположение родителей Навсикаи, Ареты и Алкиноя, до такой степени, что Алкиной хочет принять его в зятья. Нет никакой необходимости пересказывать весь эпизод, поскольку все основное содержится в начале: чужеземец должен показать хозяину, что принадлежит к тому же кругу и что у них общие ценности; ценностями же в то время считались прежде всего физические достоинства — красота, сила, боевое искусство и опытность «в мужеских играх». Улисс будет окончательно принят и избавится от насмешек Эвриала только тогда, когда метнет дальше всех диск, — диск, разумеется, больше и тяжелее всех прочих [44] . Превосходство в играх есть показатель хорошего воспитания, принадлежности к знатному роду. А уж если некто, как Одиссей, еще и искусный оратор, то ему и вовсе ни в чем нет отказа.
44
Ibid., VIII, 186 слл.
Когда незнакомца признают — или непосредственно по прибытии, если его принимают сразу, — начинаются обряды гостеприимства, содержание которых незыблемо. Чужеземца приглашают сесть, его торжественно принимают за столом, затем приглашают на ночлег и предлагают гостить, сколько пожелает; в конце концов он отправляется восвояси с дорогими подарками. Во время пребывания в гостях его водят в баню: это могут быть простые купания с целью расслабиться, как, например, в случае с Телемахом [45] , или, при необходимости, множество самых тщательных омовений, которые совершает у феаков Одиссей после нескольких недель бедствий на море. Рассмотрим более подробно различные этапы гостеприимства.
45
Ibid., III, 464 слл.