СМИ в Древней Греции

Куле Коринна

Какие-либо сооружения в святилище не обязательны. Если они имеются, это обычно алтарь, храм, иногда так называемые сокровищницы. Самым важным является алтарь: верующие собираются вокруг него, и основная часть религиозных обрядов, жертвоприношение, происходит на открытом воздухе, вне храма. Ведь храм, самый замечательный из дошедших до нас памятников, для культа не столь уж и важен. Он служит в основном местопребыванием статуи божества: скажем, в Парфеноне, воздвигнутом для того, чтобы поместить там изготовленную из золота и слоновой кости статую Афины, творение Фидия, Никогда не проводилось никаких церемоний. Святилище открыто не всегда, и в нем имеется тайная часть, адитон, где находится статуя божества и куда могут входить только жрецы или те, что после совершения определенных обрядов испрашивают наставления божества. Сокровищницы же, о роли которых еще пойдет речь, суть здания, предназначенные для приношений.

Святилище одновременно место коммуникации и между людьми и богами, и внутри людского сообщества. Общение с богами совершалось посредством жертвоприношений и возлияний, молитв, подношений, празднеств, а также советов оракула. Мы рассмотрим более подробно самые самобытные действа, жертвоприношения и предсказания.

Самым обычным жертвоприношением в Греции было заклание животного. Главным в приношении был дым, восходивший к богам и устанавливавший связь между землей и небом. В «Птицах» Аристофана описывается фантастический город, жители которого, дабы сделать богов посговорчивее, облагают таможенной пошлиной жертвенный дым [102] . Часть мяса, таким образом, отдается богам, а остальное распределяется поровну между всеми участниками; обряд обычно заканчивается пиром, на котором поедают жертвенных животных. Раздача всем гражданам равных долей пищи — ритуал, имевший целью установление общественных связей: он символизировал принадлежность к политической группировке, каковой являлся полис.

102

Аристофан, «Птицы», 189—193.

Ясно, что жертвоприношение — одно из основных общественных действ. Отказывающийся в нем участвовать добровольно ставит себя в положение маргинала, как обстояло дело с членами некоторых сект, например орфиков, которые отрицали кровавые жертвы и тем самым отрезали себе все пути к участию в политической жизни. Некоторые пифагорейцы участвовали в общественной жизни лишь ограниченно, признавая только жертвоприношение мелкого скота, коз или свиней.

Наряду с жертвоприношениями важной формой коммуникации между людьми и богами были имевшиеся во многих святилищах оракулы. Из числа наиболее известных и влиятельных можно упомянуть оракулов Аполлона в Дельфах, Зевса в Додоне, Асклепия в Эпидавре.

Греки имели обыкновение прибегать к услугам оракулов по всем поводам, и дошедшие до нас сведения показывают, что божествам можно было задавать как самые незначительные или нелепые, так и самые серьезные вопросы. Один, к примеру, спрашивает, является ли он на самом деле отцом своего ребенка, другой интересуется, украли ли у него плащ или он его просто потерял. Принято было обращаться к оракулу всякий раз, когда собирались основать колонию или принять важное решение.

Способы общения значительно различались в зависимости от оракула, а иногда даже в пределах одного святилища: в Додоне практиковалось гадание по шелестенью дубовых листьев, по полету голубок, по бронзовому сосуду, по которому били металлическими цепями, посредством инкубации. Самыми распространенными способами были инкубация, с одной стороны, и обращение к прорицательнице-посреднице вроде Пифии — с другой.

При инкубации вопрошающий непосредственно вступал в контакт с божеством, которое отвечало ему, когда он спал в священном месте; в Эпидавре бог-целитель Асклепий сам являлся к больному, чтобы излечить его или указать нужное лекарство. Для подобного вида совещаний с оракулом внутри святилища были предусмотрены ложа: в Эпидавре на десяток метров храма приходился портик длиной тридцать шесть и шириной восемь метров, называвшийся абатон, т.е. запретное пространство, потому что туда могли попасть только вопрошающие, совершившие ритуальное очищение.

Второй способ обращения к божеству был непрямым и осуществлялся через посредство вдохновляемой свыше прорицательницы, говорившей от имени божества. Но не следует представлять себе жрицу в трансе, в дыму воскурений, произносящей в невменяемом состоянии бессвязные слова. На самом деле ритуал был тщательно разработан. Вопрошающий совершал положенное очищение и убеждался, что вопрос, который он намерен задать, угоден божеству. После этого он пребывал в чем-то вроде приемной, поскольку доступ в адитон, где находилось божество или говорящая за него жрица, был воспрещен. В Додоне запрос подавали в письменном виде, и до сих пор при раскопках находят записи на свинцовых табличках, которые жрица потом выбрасывала [103] . В Дельфах археологи подобных документов пока не обнаружили; если верить Геродоту, упоминающему множество запросов к оракулу, каждый говорил непосредственно с Пифией [104] .

103

Ср.: Amandry P. La mantique apolinienne. P. 49.

104

Ср.: Геродот I, 65; 66-67; 174; V, 92; VI, 19.

Впрочем, когда к богу обращался полис или могущественный политический деятель, т.е. речь шла об официальном запросе, вопрос и ответ формулировались в письменном виде, и гонец передавал мнение божества вопрощавшему [105] . Это позволяло избежать намеренных искажений или ошибок, обычных при устной передаче. Порядок запросов определялся жребием; исключение делалось только для пользовавшихся правом промантии, т.е. внеочередного обращения к оракулу.

Прорицания, донесенные до нас надписями, ясны и кратки, но дошедшие через посредство литературы зачастую двусмысленны, что объясняется двумя причинами. С одной стороны, они могли быть сформулированы четко, но при этом не давать заинтересованному лицу указаний, необходимых для того, чтобы правильно понять их смысл. Есть два хорошо известных примера такого рода предсказаний. Аполлон предсказал Эдипу, что тот убьет собственного отца и женится на собственной матери. Но герой, который поспешно бежит от тех, кого считает своими родителями, не знает, что настоящие родители бросили его еще ребенком как раз из-за этого предсказания. Крезу, вопрошающему Аполлона, начинать ли ему войну с персами, оракул отвечает, что он сокрушит великое царство [106] . И здесь формулировка прозрачна. Лидийский царь уверенно выступает в поход, не думая, что упомянутое божеством царство — его собственное.

105

Ср.: Геродот, I, 46—47, по поводу Креза. Гонцов могло быть и несколько.

106

Там же, I, 53.

С другой стороны, прорицание может быть неясно сформулировано, напичкано метафорами, загадками, двусмысленными словами. Примеров такого рода в литературе также предостаточно; возьмем хотя бы другое данное Крезу прорицание:

Коль над мидянами мул царем когда-нибудь станет, Ты, нежноногий лидиец, к обильному галькою Герму Тут-то бежать торопись, не стыдясь малодушным казаться [107] .

Как объяснить подобное расхождение между прорицаниями, сохраненными в литературных произведениях, и прорицаниями из надписей? Надо признать, что большая часть ответов была куда прозрачнее, чем можно подумать по свидетельствам современников. Но когда речь шла о важных вопросах, затрагивающих отношения между полисами или международную политику, Аполлон и те, кто оказывал влияние на прорицание, не были заинтересованы в том, чтобы заявления Пифии звучали слишком уж ясно... Отсюда и стилистические ухищрения, выбор двусмысленной поэтической формы. Все подобные неясности оставались законом жанра вплоть до конца язычества.

107

Там же, I, 55 (пер. ГА. Стратановского). Под мулом подразумевался Кир, сын мидянки и перса.

Прорицания дельфийского оракула претерпели множество трансформаций и интерпретировались по-разному: чтобы оправдать ту или иную политику, победу, поражение, распространяли подделанные задним числом предсказания. Как подчеркивает Мари Делькур, «большинство прорицаний, имеющих отношение к военным действиям, были выдуманы задним числом людьми, нуждавшимися в отговорке, алиби, дополнительном престиже, поручительстве» [108] . Из назидательных историй, демонстрирующих высокую нравственность прорицаний, без сомнения составлялись апокрифические собрания, распространявшиеся среди греков. Иногда, чтобы поддержать ту или иную политику, подкупали саму Пифию. Более всего на нее влияли именитые граждане Дельф, подправлявшие предсказания в соответствии со своими симпатиями, так что жрица в зависимости от обстоятельств «беотийствовала или атти-цийствовала» [109] . Но коль скоро пророчество, несмотря ни на что, оставалось непререкаемым почти десять веков, значит, оно соответствовало определенной потребности, давая человеческим деяниям божественную гарантию...

108

Delcourt M. Les grands sanctuaires. P. 87.

109

Jaquemin A. «Une femme sous l'influence», выступление на «Днях Геродота» (Journees Herodote) в Страсбурге 4 февраля 1995 года; опубликовано в журнале Ktema.

Наконец, с богами часто общались посредством приношений, совершаемых в благодарность за милость или в надежде на нее. Вот почему греческие храмы были полны роскошных, иногда самых причудливых предметов. Один из персонажей Эпихарма, войдя в Дельфийский храм, обнаруживает там

лиры, треножники, колесницы, медные столики, миски, тазы, бронзовые котлы, кратеры, фибулы [110] ,

короче говоря, целый ворох вещей, лежащих грудой перед статуей божества, что приводит его в изумление. Можно было также — и это не единичные факты — возводить сокровищницы, т.е. небольшие храмы, где помещались одна или несколько статуй из драгоценных материалов или иные ценности. Больше всего сокровищниц строилось в знаменитых святилищах Дельф и Олимпии.

110

Эпихарм, в кн. Fragmenta Epiharmi № 79 TLG; этот текст цитирует Ру (Roux G. Tresors, temples, tholos // Temples et sanctuaires, G. Roux ed. P. 162).