СМИ в Древней Греции
Шрифт:
Тот, кто не ходил на агору, считался в полисе маргиналом: так, Аристогитон, изображенный Демосфеном самыми черными красками — ему несвойственно человеколюбие, он необщителен, — «не ходит ни в какие заведения цирюльников или парфюмеров, ни в какие лавки» [80] .
На агоре не просто узнавали новости и болтали, но и вели политические споры: ораторы, хотевшие, чтобы их услышали, должны были выступать в общественном месте. Именно на агоре, особенно в IV в. до н.э., сходились до или после собраний. О таких сходках повествует Демосфен:
80
Демосфен, «Против Аристогитона», I, 52. [На самом деле в тексте Демосфена, на который ссылается автор, такого пассажа нет. — Прим. пер.]
...он же [Эсхин] был избран. Когда Народное собрание после этого разошлось, они все вместе стали совещаться, кого им оставить тут: так как все висело тогда в воздухе и будущее было неясно, то по всей площади кучки людей вели разговоры... [81]
Политическую роль агора играла и в олигархических полисах — в Спарте, в городах Крита и Фессалии. В
81
Демосфен, «О предательском посольстве», 122 (пер. С. Ошерова).
82
Ср.: Страбон (со ссылкой на Эфора), VI, 3, 2—3. Спартанцы, отправившиеся на войну против Мессении, отослали в свой полис самых молодых и сильных с наказом вступить в связь со всеми спартанскими девушками: полису в то время угрожало обезлюдение, и они сочли подобное средство наилучшим для увеличения численности населения. Но впоследствии парфении, как рожденные вне брака, не получили равных с прочими гражданами прав, что и толкнуло их на восстание.
83
Автор допускает неточность: у Страбона сказано, что лакедемонянам удалось избежать восстания, уговорив парфениев выселиться в Италию и основать там колонию. — Прим. пер.
84
Страбон, VI, 3, 3.
85
Плутарх, Ликург, 22.
Место, где разносят новости, готовят сходки или прогуливаются, перемывают кости и тем и другим, не лишено негативного оттенка: там, где делятся информацией и ведут споры, можно и распускать слухи, и источать недоброжелательность. Если верить Демосфену, последнее явственно проявлялось в Афинах V в. до н.э.:
Когда против несчастного и жалкого Аристарха, сына Мосха, было выдвинуто обвинение в тяжком, ужасном преступлении [86] , граждане афинские, Мидий вначале, разгуливая по агоре, осмелился распространять обо мне нечестивые и опасные слухи, будто это преступление было совершено мною [87] .
86
Аристарх убил Никодема, который, заметим в скобках, некогда свидетельствовал против Демосфена, обвиняя того в дезертирстве.
87
Демосфен, «Против Мидия о пощечине», 104 (пер. В.Г. Боруховича).
В том же полисе именно на агоре разворачивались интриги сикофантов [88] , этих профессионалов клеветы, что послужило одной из причин открытого осуждения агоры, по меньшей мере в Афинах, двумя категориями граждан: теми, кто, как Аристофан, защищал простой люд, и теми, кто, как Платон, стоял на стороне аристократии.
Для первого нет худшего оскорбления, чем быть «горланом проулочным» [89] : у крестьянина, обрабатывающего землю, хватает других забот. Противопоставляя два образа мыслей и две манеры воспитания, Аристофан критикует новое поколение, бесцельно шатающееся по площади вместо того, чтобы заняться более неотложными или более полезными делами. Поэтому персонифицированная в пьесе Правда обращается к юному Фидиппиду со следующим советом:
88
Сикофанты — профессиональные доносчики. Об этимологии слова и роли сикофантов см. ниже, с. 136—138.
89
«Всадники», 181.
И далее:
...Цветущим, блистающим жизнь проводить ты в гимнасии будешь. Ты не станешь на рынке, как нынче народ, кувыркаться в словах [91] , и кривляться, И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах грошовых и тяжбах [92] .90
Аристофан, «Облака», 990—992 (пер. А. Пиотровского).
91
В тексте сказано буквально «швырять вывороченный с корнем чертополох», что во французском переводе Ван Даале передано как «вести задиристые бессвязные речи».
92
Аристофан, «Облака», 1002-1004.
Точно так же у Платона мудрецы не знают
...дороги ни на агору, ни в суд, ни в Совет, ни в любое другое-общественное собрание. Законов и постановлений, устных и письменных, они в глаза не видали и слыхом не слыхали. Они не стремятся вступить в товарищество [93] для получения должностей, сходки и пиры и ночные шествия с флейтистками даже и во сне им не могут присниться [94] .
Нет ничего удивительного в том, что эта критика адресована обычаям не только агоры, но и всего общества, афинской демократии в целом [95] .
93
Политические группировки, состоявшие в основном из аристократов.
94
Платон, «Теэтет», 173d (пер. Т.В. Васильевой).
95
Или, во всяком случае, тому, во что, по мнению этих авторов, она превратилась.
Несмотря на все нападки, агора во всех полисах остается местом коммуникации par excellence. Это не просто пространство, где говорят, — это место публичного выставления.
Поэтому, в память о времени, когда правосудие стало достоянием всей общины, на агоре продолжали выставлять провинившихся: в Киме [96] неверная жена должна была стоять там на камне на глазах у всех. В Фивах должника выставляли у позорного столба на всеобщее обозрение. В Катане дезертира три дня держали на площади. Именно под портиками агоры выставляли трофеи: в Спарте на площади соорудили из взятой у «мидийцев» добычи персидский портик (stoa persike) [97] . Фиванцы тоже свалили на агоре трофеи, взятые в битве при Делионе [98] . Портики были одновременно и выставочными галереями, наглядно демонстрировавшими все важнейшие этапы жизни полиса, где мифические эпизоды смешивались с историческими сюжетами: в Афинах наряду с Марафонской битвой увековечивали победу Тезея над амазонками и взятие Трои. Все эти сцены были отображены на настенных росписях.
96
Кима — город в Малой Азии.
97
Павсаний, III, 11, 3.
98
Делион — город в Беотии.
Несмотря на локальные различия, агора везде была поистине общинным учреждением, имевшим отношение исключительно к данному полису. Знаменательно, что в то время, пока Перикл занимался внешней политикой Афин, он до некоторой степени забросил агору ради акрополя, где построил здания, сохранившиеся до наших дней.
Бьющееся сердце гражданской общины, агора развивалась и росла вместе с нею. Она расширялась по мере того, как полисы накапливали политическую власть. Что же касается ее архитектурного убранства и красоты памятников, они зачастую не соответствовали ее нравственному и политическому весу: Фукидид удивлялся, что в Спарте, столь могущественном полисе, площадь так убога, но спартанцы не хотели, чтобы памятники отвлекали граждан от насущных забот [99] . В Афинах основные политические баталии проходили на площади, разоренной во время персидских войн, где и укрепилась демократия.
99
Ср.: Плутарх, «Ликург», VI: «Ни портика, ни другого какого-либо здания там не было: по мнению Ликурга, это не только не делало присутствующих умнее, но даже вредило им, давая им повод болтать, хвастаться и развлекаться пустяками, когда они во время Народного собрания станут любоваться статуями, картинами, театральными портиками или роскошно украшенным потолком здания Совета» (пер. В. Алексеева).
Что любопытно, раздумья о самой площади и ее архитектуре обрели форму в то время, когда агора утратила свое значение: милетские зодчие первыми решились превратить площадь в продуманный ансамбль, где здания были связаны друг с другом портиками, придававшими им определенное единство и служившими организующим началом. В особенно больших количествах монументальные сооружения появились на агорах в эллинистическую эпоху, но, поскольку деньги на строительство давали частные лица ради собственной славы, здания эти уже не имели прежнего значения. Их продолжали посещать, но ставки в политической игре уменьшились. Кроме того, торговая составляющая явно возобладала над остальными: агора стала общественным местом в понимании, близком к современному, центром обмена, а не политическим и нравственным ядром небольших общин классической эпохи, где решались судьбы полисов. Кроме того, как бы в знак менее тесных отношений с городом, агора повсюду становится замкнутым в себе пространством, окруженным портиками. Для Р. Мартена она теперь всего-навсего «связанная с поселением городского типа монументальная архитектурная форма без какого бы то ни было специфического значения» [100] .
100
Mmtin R. Op. cit. P. 308.
Таким образом, агора в интересующих нас обществах выполняла уникальную роль, будучи одновременно пространством для обмена мнениями, общедоступным садом для прогулок, местом отправления культа, национальным музеем, местом политических собраний, короче говоря, центральной точкой, где сходилось большинство видов общинной деятельности.
Святилища
Святилище есть священное пространство, посвященное богам. Оно может представлять собой лес, участок земли вокруг могилы героя и т.п., обозначенный межевыми знаками или окруженный стеной. На священный характер этого места указывает множество признаков. Так, чтобы войти туда, нужно быть ничем не запятнанным и совершить очистительное омовение. Там запрещено разрешаться от бремени, заниматься любовью, умирать: Геродот, скажем, считает варварским практикуемый некоторыми народами обычай половых сношений в храмах. Туда можно бежать и чувствовать себя в безопасности: в этом отношении святилище — asulion, убежище. Беглые рабы и изгнанники, чье положение шатко, ибо никакие законы их более не охраняют, находят защиту в святилищах; Орест в начале «Эвменид» после долгих скитаний укрывается в храме Афины в Афинах [101] , где никто не может поднять на него руку.
101
Эсхил, «Эвмениды», стих 235 сл. Орест убил свою мать и ее любовника Эгисфа, но в тексте подчеркивается, что после всех своих странствий он более не запятнан.