Смирись, девочка
Шрифт:
– Чтобы было удобнее заняться шеей, я сниму футболку, – так же ровно сообщаю. И рад бы обойтись без лишней обработки, вот только там довольно глубокая рана, судя по ощущениям. Да и по увиденному мельком в зеркале, когда за аптечкой ходил.
Марина особенно постаралась над шеей. Вряд ли специально, конечно. Сомневаюсь, что девочка вообще знает, что при промахе на каких-то парочку сантиметров могла бы и жизни меня лишить.
– Хорошо, – даже сейчас Марина
И мне как будто и этой мелочи хватает. Даже такое отмечаю в уме.
Быстро стаскиваю с себя футболку. Прекрасно знаю, что моё тело многие женщины назвали бы эталонным для мужчины, а также догадываюсь, что невинная Марина едва ли видела чьи-то голые торсы, не говоря уж о большем. Но всё же отгоняю от себя дурацкое желание заставить её смутиться.
Пресс похитителя – последнее, о чём вообще может думать пленница. Уверен, она даже не смотрит, а если и да, то невидящим взглядом. Едва ли вообще воспринимает меня мужчиной, несмотря на то, что было несколько минут назад в этой же комнате…
Смотрю в её лицо, чтобы получить подтверждение худшим догадкам – Марина не воспринимает меня никак. Не более чем пустым местом.
Не получается поймать её взгляд своим – она смотрит куда-то мне в шею. Приценивается. Бесстрастно размышляет, как будет лучше действовать.
А я вспоминаю, с каким сожалением и участием Марина смотрела на эти раны ещё совсем недавно, когда лежала тут подо мной в одном полотенце… Столько всего было в её распахнутых глазах.
– Мне будет удобнее, если ты ляжешь мне на колени, – неожиданно решительно заявляет она, потянувшись к аптечке.
Взвешиваю её слова, размышляя, есть ли тут подвох. Слишком уж невозмутимое предложение – не задумала ли что-то Марина?
Было бы глупо, конечно, но учитывая её недавнюю выходку… В аптечке есть вещи похлеще лезвия бритвы. А сейчас так вообще непонятно, чего ждать.
Тем не менее, я всё равно ложусь к девчонке на колени. Мне можно – с реакцией, если что, полный порядок. И даже близость по-всякому на меня действующей Марины этого не отменяет. Уже была возможность убедиться – разум меня не покидает в любых ситуациях. Включая и самые выбивающие.
Как, например, эта, когда меня мгновенно обволакивает нежностью и теплом девочки. Её колени совсем хрупкие, даже ложусь осторожно. А ещё ноги у неё обнажены. И рубашка, насколько я понимаю, на голое тело надета. Ведь не припомню, чтобы тут было сменное бельё для неё.
Я настолько загружен был, что и не заметил, как на ней моя рубашка сидит. Особенно меня интересует, просвечивают ли
Поднимаю взгляд, чтобы убедиться, но вместо этого сталкиваюсь с её. Девочка быстро отводит свой, но я успеваю заметить, что каменную маску она скорее усиленно на себя натягивает, чем превратилась в неё.
Оттого ещё более отчаянно хочется добиться от неё хоть слова. Завязать диалог, увидеть эмоции – любые, главное, чтобы ко мне.
Да, знаю, что я влип. Уже давно это понял. Просто безнадёжно ловлю минуты рядом, прекрасно понимая, что никакого смысла в них нет. И ни к чему хорошему они не приведут.
– И как так получилось, что ты хорошо справляешься с ранами? – требовательно спрашиваю, когда Марина осторожно проводит обработанным перекисью ватным диском вокруг по размазанной крови.
Мне совсем не больно, хотя жгучая жидкость касается и самой сильной раны. Гораздо больше меня занимает, как неосознанно бережно действует Марина. Будто и не ненавидит меня.
Понимаю, что её скорее кровь стопорит от более жёстких действий, чем я. Но так легко представить обратное, особенно сейчас, когда аккуратные пальчики чуть ли не гладят, то и дело касаясь кожи.
Конечно, в этой обработке ран нет ничего особенного, но всё-таки вопрос уместен. Ведь совсем недавно, ещё до поцелуя, Марина запальчиво утверждала, что умеет справляться с ранами, и я так понял, почти любыми.
А пауза уже долго висит. И мне это совсем не нравится – я и рад бы не болтать, но безразличие и холод Марины вынести почти невозможно. Уж лучше пусть злится. Понимаю, что с учётом всей ситуации как раз такая, её мёртвая манера держаться, лучше всего поможет сократить время в плену. Сделать так, чтоб без глупостей.
Но глупостей и так уже выше крыши. И ещё навалит. Теперь без этого никак.
– Я задал вопрос, – жёстко напоминаю, провоцируя хотя бы недовольство.
Хожу по тонкому льду, конечно. Но что-то мне подсказывает, что мягкостью сейчас добился бы меньшего.
А так Марина хотя бы реагирует – причём мгновенно. Её действия становятся гораздо более резкими и усиленными, почти с агрессивным нажимом. Но я снова не чувствую боли, даже рад, что, значит, ещё могу вызвать в ней хоть что-то.
Где-то в подсознании уже бьётся мысль, что я могу попробовать решить ситуацию и сам. Хотя бы попробовать сделать так, чтобы никто не пострадал… Если хорошенько обдумать, это может быть реально. Да, есть риски, но разве оно того не стоит?
Конец ознакомительного фрагмента.