Смоленский поход
Шрифт:
Пришел в себя я уже на палубе «Святой Агнессы». Ужасно болел бок, явственно намекая на сломанное ребро. Кто-то неловко задел его и я, застонав от неожиданности, крепко выругался.
— Слава богу, вы живы, — надо мной склонилось лицо капитана Янсена, — вот что, несите его величество в мою каюту и немедленно отчаливаем. Я не доктор, однако, ясно вижу, что воздух Стокгольма не слишком полезен в это время.
Его распоряжение было тут же выполнено и мои спутники, подхватив мою тушку, довольно бесцеремонно потащили ее в указанном направлении.
«В который раз, безжалостная судьба, цинично наплевав
— Чего тебе, Никодим? — Спросил я, припомнив его имя.
— Так это, государь, — резво подбежал он ко мне, услышав вопрос, — узнать хотели мы, значит, куды сия ладья едет?
— Ездят на телеге, — не смог удержаться я, чтобы не объяснить сухопутному всю глубину его заблуждений, — а на корабле ходят!
— Ну и ладно, — ничуть не смутился тот, — а куды идет? А то, шкипер твой только зыркает глазищами, аспид, а ничего не говорит.
— Правильно делает, потому как сам не знает. А не знает от того, что я ему еще ничего не приказывал. Но, это хорошо, что ты зашел. Кликни его ко мне, а я и повелю.
Тот с готовностью поклонился и собрался было бежать исполняя приказание, но в последний момент остановился и снова спросил.
— Так, а куда пойдем-то, в Ригу или еще как?
— Ну ее к нечистому эту Ригу и всех ее ведьм. Домой пойдем, у нас там смута кончилась, дел невпроворот!
— Это как же, — всполошился Никодим, — а рать наша, рейтары, драгуны Вельяминов с этим, как его, Фангоршим, прости господи!
— Царю перечишь! — Грозно нахмурил я брови, но потревожив больной бок, тут же сменил строгое лицо на страдальческое, — твоя, правда, дворянин. Сначала в Ригу надо. Какие-то дикие люди ту в неметчине нынче стали. Я теперь сюда без полка рейтар или стрельцов и носа не покажу, а то взяли моду в царей стрелять, да грабить. Сплошная бездуховность, одним словом! Ну, чего смотришь, идол, шкипера позови!
Бывший генерал-губернатор Новгорода Спаре завтракал в компании своего кузена Николаса, недавно прибывшего из Стокгольма. Основная часть подчиненных Спаре, которого из почтения все продолжали звать генералом, уже находилась в Риге. Однако сам старый ярл, во главе небольшого отряда лично преданных ему людей, задержался на рейде Нарвы.
Против обыкновения прием пищи проходил не в пышной каюте флагманской галеры господина Спаре, а на палубе, где слуги установили столик полный разных закусок для своих господ. Дело в том, что генерал не хотел пропустить одно зрелище и, наслаждаясь великолепным гусиным паштетом, с интересом поглядывал на стоящий невдалеке на якоре галиот под мекленбургским флагом. Однако до развязки дело было еще далеко, и старый ярл горячо обсуждал со своим молодым родственником одно весьма деликатное дело.
— Я уже стар, Николас, — в который раз печально проскрипел генерал, — а господь так и не послал мне сына.
— Ну что вы, дядюшка, — в очередной раз повторил молодой придворный из почтительности называвший престарелого кузена дядей, — вы еще полны сил и энергии.
— Оставь свою лесть для придворных вертихвосток, мой мальчик, — отмахнулся от его вежливости старик, — да у меня еще есть силы, но это не те силы, от которых бывают дети.
Не один мускул не дрогнул на лице Николаса, хотя в другое время он не упустил бы случая позубоскалить по поводу дочери нежданно-негаданно родившейся у старого ярла чуть более года назад.
— Мы с тобой последние в нашем роду, — продолжал старший Спаре, — и я не хочу, чтобы мое добро досталось какому то проходимцу. Не буду скрывать, раньше я с надеждой смотрел на молодого Юленшерну, но теперь вижу с него не будет толку!
— Вы хотели выдать за него кузину Аврору, дядюшка?
— Да, хотел, но этот неблагодарный мерзавец нашел себе невесту среди остзейской знати. Впрочем, что господь не делает, все к лучшему! Из него вышел бы отвратительный муж для моей девочки, а теперь пусть с ним мучатся Буксгевдены!
— С вашего позволения, дорогой дядюшка, я совершенно не понимаю, зачем вы мне это рассказываете?
— А тут нечего понимать, я хочу, чтобы ты женился на Авроре и унаследовал мое состояние и место в риксроде!
— Ваше предложение весьма заманчиво, однако согласится ли ваша дочь на это альянс?
— Вот уж кого я не собираюсь спрашивать, конечно, она нахваталась дурных манер от моей женушки, однако она благовоспитанная девочка и выполнит волю своего отца.
— Боюсь все не так просто, дядюшка, кузина Аврора состоит при ее высочестве принцессе Катарине. Герцогиня Мекленбургская может воспротивиться этому браку.
— Особенно если узнает, что ты вместо того чтобы привезти ее муженька во дворец, посоветовал ему отправляться подальше.
— Русского царя, утащили на корабль его подданные, спасая ему жизнь, — ледяным голосом проговорил Николас, — я тут совершенно не при чем!
— Конечно-конечно, — забулькал от смеха генерал, — она дала тебе кольцо с тем чтобы бы ты убедил её мужа вернуться, а после твоих уговоров он отправился на корабль! Кстати, очень интересно, пережил ли он то ранение?
— Я не стал бы исключать возможности того что Иоганн Альбрехт был тяжело или даже смертельно ранен, однако не стал бы на это сильно рассчитывать. Его не раз уже хоронили, но он всякий раз выходил сухим из воды и лишь укреплял свое положение. Что же касается прочего, то я выполнял поручение весьма высокопоставленных особ и могу надеяться на их благодарность и защиту. Все дело в том, что наш король очень молод и слишком любит войну, а Швеции нужен наследник.
— От папаши колдуна и Мекленбургской герцогини? Или, нет, от русской царицы! Что-то много титулов стало у нашей доброй Катарины. Кстати, а чем вас Юхан Эстергётландский неустраивает?
— От шведской принцессы и победителя датчан, — печатая каждое слово, проговорил молодой человек, — а герцог Эстергетландский сам отказался от короны. Право дядюшка, я начинаю сожалеть о том, что рассказал вам всю эту историю.
— Ты рассказал мне ее, потому что тебя для этого и послали! Потому что зубы этого святоши Глюка щелкнули в холостую, а он очень хочет вцепиться ими в рижскую контрибуцию.