Смоленский поход
Шрифт:
— Понятно, теперь главный вопрос: как умер мой кузен?
— Как настоящий христианин!
— Значит, лучше чем жил. Однако, меня интересует скорее отчего он покинул наш мир?
— В жизни и смерти волен лишь господь.
— Вне всякого сомнения, вы правы, однако у господа-бога частенько случаются помощники. Судя по вашей уклончивости в этом случае так и было.
— Вовсе нет, государь, ваш кузен герцог жил в последнее время весьма уединенно и почти никого не принимал. В делах княжества он также не
— Вы хотите сказать, что мой кузен умер от тоски?
— Я этого не говорил, — тут же пошел на попятный канцлер, — разумеется, он тосковал по безвременно ушедшей супруге, но…
— Но, не чрезмерно, я правильно вас понимаю?
— Именно так. У него был хороший аппетит, он много читал, а тех немногих кого он удостаивал аудиенцией, принимал весьма приветливо. Ничего не предвещало столь печального конца, но кто мы такие, чтобы судить о воле всевышнего!
— Иными словами, вы не знаете, как умер мой кузен?
— Увы! Могу лишь сказать, что рядом с ним в последнее время не было чужих. И проведенное расследование со всей определенностью исключило возможность отравления либо какого-то другого злого умысла.
— Все страньше и страньше. Так вы говорите, что было проведено расследование?
— Разумеется, но ничего заслуживающего внимания не было обнаружено.
— Понятно, ну что же, так — значит так. Есть что-нибудь еще, что мне необходимо знать?
— Полагаю, нет, впрочем, если у вашего величества возникнут вопросы я всегда готов на них ответить.
— Хорошо, но у меня буду к вам кое-какие поручения.
— Всегда к услугам вашего величества, — очередной раз поклонился фон Радлов.
— К сожалению, у меня сейчас нет возможности заниматься делами герцогства лично, однако это не означает, что мне нет дела до моей Родины. В мирный договор заключенный между мной и его шведским величеством королем Густавом Адольфом включен пункт о правах и преимуществах мекленбурских коммерсантов в балтийской торговле. Я полагаю, что участие в торговле с русским царством, а в перспективе Персией и Индией благотворно скажется на экономике как Ростока, так и всего герцогства в целом.
— Вне всякого сомнения, государь.
— Доведите до сведения всех заинтересованных лиц, что я обещаю свое покровительство и защиту всем пожелавшим торговать в нашем царстве. Кроме того, как вам вероятно известно, у меня имеется определенный дефицит специалистов в некоторых областях знаний. Медиков, инженеров, горных мастеров и многих других. Так что мои подданные, обладающие нужными навыками могут рассчитывать, что их способностям найдется применение. Я бы даже сказал, хорошо оплачиваемое применение.
— Весьма важное замечание, государь, но боюсь, что у нас нет горных мастеров, хотя прочие специалисты, несомненно, найдутся.
— Ничего страшного, как говорят мои новые подданные: будет день — будет и пища. Начнем с малого, в Ростоке необходимо найти место под русскую факторию. Дом, несколько складов, для начала, я полагаю, хватит. Если дела пойдут хорошо ее, возможно, будет расширить. Кроме того, в самом скором времени, я начну присылать в молодых людей для учебы в местном университете.
— Ваш посланник, господин Рюмме, говорил что вы, ваше величество, намереваетесь открыть университет в Москве.
— Одно другому не мешает, барон.
— Да, но он говорил о необходимости послать учителей для этого учебного заведения.
— Я думаю, среди закончивших обучение студентов найдется несколько человек пригодных для подобной миссии. Они составят костяк преподавателей, затем к ним присоединятся отучившиеся в Ростоке русские.
— Понимаю, государь, а как много студентов вы собираетесь прислать?
— Для начала — человек пять.
— Для начала?
— Разумеется, это будет не разовая акция. Русские студенты будут учиться на постоянной основе, по крайней мере, до той поры пока подобное образование не станет доступным в Москве.
— Позволено ли мне будет спросить, кто оплатит их обучение?
— Угадайте!
— Как будет угодно вашему величеству.
Вскоре нашу плодотворную беседу прервали приглашением посетить королевский завтрак. Собственно пригласили только меня, поскольку предполагался только узкий семейный круг. Кивнув на прощание склонившемуся фон Радлову, я вышел из комнаты.
«Узкий семейный круг» меня несколько удивил. Как оказалось помимо Густава Адольфа и вдовствующей королевы в нашу с Катариной семью входят еще и канцлер Оксеншерна, а также епископ Глюк. Сказать это что меня удивило все равно что не сказать ничего. Причем, если старину Акселя ожидать следовало, то постная физиономия Глюка меня не на шутку раздражала. Сам завтрак прошел, впрочем, достаточно мирно. Воздав хвалу господу за ниспосланный нам хлеб насущный, присутствующие дружно заработали челюстями, воздавая должное мастерству королевских поваров.
— У вас завидный аппетит, Иоганн, — одобрительно заметила моя венценосная теща, когда мы утолили первый голод.
— Я солдат, матушка, — наклонил я в ответ голову, — а солдаты всегда голодны.
— Чертовски хорошо сказано, — воскликнул Густав Адольф и тут же немного сконфузился, вспомнив, что поминать черта в присутствии епископа не стоит даже королю.
Впрочем, вцепившийся зубами в кусок ветчины, преподобный Глюк не обратил на его слова ни малейшего внимания. Между тем Катарина, очевидно, стремясь перевести разговор на другую тему, спросила меня.