Смоленский поход
Шрифт:
— Чахлый, нечистая сила! — выругался в полголоса один из них, очевидно приняв Федьку в темноте за кого-то другого. — Ты чего прешься как скаженный еще тревогу поднимешь. Как там, у лавки стрелецкой все тихо?
— Все, — односложно буркнул Федор, сообразивший, что дело не чисто.
— А эти, приехали? — продолжал расспрашивать незнакомец.
— Приехали.
— А что у тебя с голосом? — подозрительно воскликнул второй и тут же продолжил, — да это же не Чахлый!
То что перед ним тати, боярский сын догадался сразу, а теперь когда один из них схватился за кистень, а второй выхватил нож сомнений и вовсе не стало. Если бы раньше на Федьку напали два вооружённых человека, вряд ли бы он с ними сладил, однако Корнилиевы уроки не прошли даром, и прежде чем разбойники успели что-то сделать, он выхватил кинжал и воткнул его в бок одному из противников, увернувшись тут же от кистеня. Второй тать попробовал было позвать на помощь, но узкое лезвие с хрустом пробило гортань и он, так и не успев
— Жить хочешь? — Спросил он соглядатая, — говори что за татьбу затеяли.
— Не убивай, — заскулил тот, — все скажу, только не убивай.
— Говори!
— Подрядили нас, стрелецкую лавку и двор ограбить. Да всех кого в доме найдем убить.
— Кто подрядил?
— Не ведаю! Вот тебе крест не ведаю. Боярин какой-то с атаманом уговаривался, да своих людей на подмогу обещался привести.
— Какой боярин?
— Да я почем знаю, я с боярами в думе не сиживаю.
— А ему какая в том корысть, неужто обнищал так что за разбой взялся?
— Да иные бояре до татьбы более нас охочи, только на сей раз сказано было, что все добро, какое только не сыщем наше. А у стрельца сего нынче гость некий будет, так у боярина на него обида великая. Меня и послали следить приехал сей гость или нет.
Услышав все это, боярский сын более не раздумывал, а заколов незадачливого татя бросился обратно к пушкаревскому двору. Замолотив в ворота рукоятью кинжала, он стал вызывать сторожей.
— Кого, прости господи, нечистый принес? — раздалось из-за тына.
— Я Федор Панин, боярский сын, бывал здесь почасту, меня хозяин знает, — сбивчиво стал говорить Федька.
— Какой такой Панин? Иди протрезвей болезный. Разве в такой час по гостям ходят!
Боярский сын в отчаянии оглянулся. Казалось, из темноты со всех сторон тянутся щупальца неведомого чудовища и вот-вот схватят его.
— Слово и дело государево! — Решившись на крайнюю меру, закричал парень.
Такими словами в Москве не шутили, и стало слышно как гремит засов, а перед воротами собираются люди. Наконец одна створка заскрипев приоткрылась и образовавшуюся щель выглянуло дуло пищали.
— И впрямь Панин, — проговорил сторож узнав ночного посетителя, — ну-ка заходи расскажешь какое тут слово и дело.
Протиснувшись во двор Федька к своему удивлению увидел помимо хозяина, царского кравчего Никиту Вельяминова, командира царских драгун немца фон Гершова и своего сотника Михальского. Вокруг них стояло несколько человек с факелами в руках.
— Федя, ты чего? — спросил сотник.
— Тати, напасть хотят, с неким боярином, — выдохнул парень.
— Да ты пьян, что ли?
— Не знаю, пьян ли он, но с его кинжала течет кровь, — тщательно выговаривая слова, произнес фон Гершов и крикнул драгунам. — Alarm!*
_______
*Alarm. — Тревога.
Все тут же начали суетиться и затащили Федора в терем. Там ему налили ковш меду и заставив выпить продолжили расспросы. Еле отдышавшись, он стал подробно рассказывать обо всем, что успел узнать от убитого им татя. Его внимательно слушали, торопливо при этом вооружаясь и подсыпая порох на ружейные полки.
— Ну вот как Гарун аль Рашид по Багдаду неделями шлялся неузнанным? — раздался совсем рядом властный голос, — а тут раз на часок из кремля улизнул чтобы с друзьями посидеть по человечески и на тебе, целый заговор!
Федька машинально обернулся к говорившему и обомлел. На него немного насмешливо смотрел царь, одетый в немецкий камзол.
Решение плюнуть на все и отправиться к Анисиму пришло ко мне внезапно. После кулачных боев и прочих забав, где к немалой моей досаде победил, недавно помилованный по многочисленным и изрядно надоевшим слезным просьбам бояр, Борис Салтыков я отправился в кремль. Вельяминов сообщил мне что прибыл отсутствующий несколько недель Барлоу и я тут же сорвался с места сделав вид что получил важнейшие известия, возбудив при этом жгучие любопытство всех бояр. На самом деле никаких срочных дел у меня не было, просто ужасно не хотелось награждать Бориса. Кто же знал, что этот паразит окажется таким хорошим кулачным бойцом! Поскучав несколько времени в палатах я вдруг решил что надобно вспомнить молодость и закатить пирушку как некогда в случалось в Швеции или Мекленбурге. Тем паче, что почти вся моя компания была пока в сборе. Пока, это потому что Рюмину скоро предстояло отправляться в Данию с посольством к королю Кристиану. Вернется он не скоро, а мы тем временем отправимся отвоевывать у короля Сигизмунда Смоленск. На войне возможно всякое и бог знает, встретимся ли мы еще хоть раз в прежнем составе. Большинство придворных было на гуляниях, и я спокойно переоделся в немецкое платье и, взяв с собою всех своих друзей,
Неожиданный приход Федора Панина и рассказанная им история мгновенно выбила хмель из моей головы. Итак, мы находимся внутри крепкого терема окруженного довольно высоким тыном. Если не считать женщин и детей нас восемнадцать человек вместе со слугами и моим конвоем. Оружия и пороха у нас вдоволь, к тому же уверен у этого прохиндея Анисима найдется изрядный запас. Совсем рядом стрелецкая слобода и если начнется пальба к нам наверняка придут на помощь. Так что надо отбить только первый штурм. Теперь что мы знаем о противнике? Да почти ничего, ни сколько их, ни какому боярину я так оттоптал мозоли, ни кто успел им сообщить, где я буду. Ладно, вряд ли у нападающих будут пушки, а от остального мы отобьемся. Кстати, а что Панин вообще здесь делал?
Пока я так раздумывал, мы лихорадочно снаряжались и готовились к отражению неприятеля. Беременную Авдотью, Алену и девочек вместе со служанками от греха отправили в погреб. Шпага и допельфастеры всегда при мне, а Анисим приволок для меня откуда-то кирасу. Для Никиты тоже что-то нашлось, а Михальский с фон Гершовым, такое впечатление, свои доспехи и не снимают. Откуда начнется нападение пока не ясно. Так что мы, приготовив оружие, вышли из терема и смотрим во все стороны. Рядом с воротами слышна какая то возня и вооруженные пищалями сторожа опасливо отходят в стороны. Это их спасает, потому что звучит взрыв, и ворота слетают с петель. Похоже заговорщики взялись за меня всерьез! Одновременно через тын со всех сторон начинают карабкаться вооруженные люди, а остальные толпой врываются через выбитые ворота. У многих из них в руках факелы которые они пытаются закинуть на крыши терема и служб. Неровный свет этих факелов, да еще луна освещают нашу яростную схватку. Те кто не пострадал при взрыве открывают частую стрельбу по нападающим. Мы с Корнилием и Федькой ведем огонь по рвущимся через тын. Несколько из нападавших удалось подстрелить, но их слишком много и дело тут же доходит до сабель. На наше счастье с этой стороны атакуют разбойники, а не боярские боевые холопы. Из оружия только у них кистени да дубины и владеют они ими не слишком хорошо. Моя шпага и сабля Михальского тут же собирают кровавую жатву. Панин вооружившийся совней из запасов Пушкарева тоже бьется не плохо, хотя опыта ему явно не достает. Втроем мы быстро перебили нападавших с нашей стороны. Тем временем в разбитые взрывом ворота лезут все новые атакующие. Они вооружены гораздо лучше и вскоре занимают почти весь двор. Никита и Анисим встав на крыльце азартно рубят нападающих, один саблей, другой бердышом. Те в ответ пытаются достать их рогатинами, но в них стреляет с верхней площадки Клим. Похоже, стоящие рядом слуги заряжают ему ружья, так что ведет огонь он часто. С другой стороны Кароль и с несколькими драгунами тоже отстояли тын и тут же контратакуют. Мы тоже не остаемся в стороне и дружно вступаем в схватку. Нанося шпагой удар за ударом я пробиваюсь к крыльцу. Рядом прикрывая меня бьется Корнилий, а вот Федька кажется ранен, а может быть и хуже. Оказывать помощь некогда вот отобьёмся тогда. Кажется нападавшие поняли свою ошибку и перестав рваться к крыльцу набрасываются на нас. Возглавляет их рослый воин в кольчуге и иерихонке с личиной. Возможно и вправду боярин, вот сорву личину и узнаю. Он, очевидно, узнал меня и размахивая саблей показывает на меня остальным. Те, послушавшись своего командира, усиливают натиск и нам становится жарко. Кажется, что вот-вот нам придет конец и в это время раздается совершенно дикий свист и визг, и во двор врываются вооруженные всадники. Нападавшие увидев кто пришел нам на помощь начинают разбегаться, но их рубят саблями, бьют стрелами и ловят арканами. Корнилий узнавший своих подчиненных командует, а я прислонившись к бревенчатой стене вытираю пот. Кажется, и в этот раз повезло. Скоро все кончено и Михальский подходит с докладом.
— Откуда тут твои орлы взялись? — перебиваю я его.
— Ахмет привел, — поясняет он, — его после кулачного поединка Федька послал за Салтыковым следить, вот он и выследил. А как смекнул, что тот затевает, так и отправился за подмогой.
— Салтыковым? — переспрашиваю я удивленно, — а где этот…с личиной?
Ко мне подтаскивают связанного вражеского предводителя и я содрав с него шлем встречаюсь с ненавидящими глазами Бориса Салтыкова.
— Ты что же это затеял, пес смердящий? — Спрашиваю я его почти ласково, — ты на кого хвост поднял?