Смоленский поход
Шрифт:
— Полно, друг мой, не стоит.
— Еще как стоит. Обещайте мне, что удостоите мое скромное жилище своим посещением. Иначе жена сживет меня со свету!
— Ну, этого я позволить не могу. С кем в таком случае я буду вести торговые дела. Хорошо, я непременно загляну к вам.
— О, это будет большая честь для меня и моего дома! — растрогано проговорил чиновник, и тут же сменив тон, деловито поинтересовался, — а что у вас есть товар?
— Ну, на этот раз меня я буду больше покупать, а не продавать.
— Я
Пока мы так беседовали корабельный шлюпки сделали еще рейс перевезя таким образом остальных членов моей свиты. Несколько солдат и Каупуши остались на корабле, а мы плотной толпой двинулись к моему дому, возбуждая любопытство зевак своим непривычным видом и большими ящиками, которые тащили вчетвером каждый. Уже почти пришедший в себя Мишка ковылял рядом, с любопытством озираясь на окружающие дома.
— А чего нам лошадей не прислали? — спросил он, выбрав минуту.
— Так не ждал нас никто, — пожал я плечами, — сам поди знаешь незваный гость хуже татарина. Сейчас оповестят короля, тогда и пришлют. Только нам тоже надо себя прежде в порядок привести.
Подаренный мне когда-то покойным королем дом сейчас пустовал. Прежде в нем останавливалось посольство Рюмина, да Янсен держал здесь контору. Но сейчас мой шкипер вместе с кораблями был в рейсе, и лишь удивленная и напуганная прислуга наблюдала за нашим нашествием. В печах немедленно запылал огонь, перед входом встали драгуны с ружьями на плечах, а над крышей затрепетал мекленбургский штандарт.
Говоря Романову, что узнав о моем прибытии, нам непременно пришлют лошадей из королевской конюшни, я ошибался. Густав Адольф услышав о моем нежданном визите, тут же прискакал сам. Сначала с улицы послышался шум копыт по брусчатке, а затем у входа раздалось властное — «Дорогу королю!» быстро спустившись, я едва не налетел на своего коронованного приятеля стремительно идущего мне навстречу.
— Иоганн, наш дорогой брат, — порывисто вскричал юный король, уже привыкший говорить о себе во множественном числе, — мы не верим своим глазам, как это возможно! Неужели ты в Стокгольме?
— Я, в смысле, мы, тоже рады тебя видеть Густав, — невольно передразнил я его, — надеюсь это для твоего величества приятный сюрприз?
— Конечно, брат мой, — сбавил немного пафос Густав Адольф, — разумеется, я рад тебя видеть, как может быть иначе. Но почему ты не предупредил о своем прибытии?
— Можешь считать, что я путешествую инкогнито. Просто у нас много дел, которые необходимо обсудить. И совершенно нет ни времени, ни возможности, чтобы отложить их до встречи в Новгороде.
— Вот как? Впрочем, ты всегда славился своей непредсказуемостью и решительностью. Кстати, я слышал тебя можно поздравить, ты взял Смоленск?
— А что про Ригу тебе еще не доложили? Боже, какие нерасторопные у тебя шпионы!
— Что ты говоришь! Ты взял Ригу,
— Да так, шел мимо, вижу — лежит. Чего бы думаю не взять?
— Ты все шутишь.
— Отнюдь, сейчас там мой гарнизон. Ты помнишь Кароля фон Гершова, так вот, он сейчас там комендант.
— Поразительно, просто поразительно! Но что ты будешь с ней делать?
— С Ригой-то? Ну, я же теперь русский царь. Привезу туда медведей, буду разводить на продажу.
— Нет, это решительно невозможно! Ты хоть когда-нибудь бываешь серьезным?
— Быть серьезным, а зачем? Серьезность это удел таких людей как старина Аксель, кстати, как он?
— Он сейчас в отъезде.
— Теперь понятно, почему ты примчался, некому было тебя остановить… ладно, не обижайся, кстати, а как поживает моя обожаемая супруга? Я, конечно, не думал что твоя царственная сестра, узнав о моем приезде прибежит, задрав юбки, но, признаюсь, мне было бы чертовски приятно.
— Ты ничего не знаешь?
— Нет, а что я должен знать?
— Похоже твои шпионы ничуть не лучше моих.
— О чем ты?
— Ну ладно, слушай. Твой кузен-соправитель недавно умер.
— Иоганн Альбрехт?
— Именно, что за блажь взбрела в голову вашим родителям назвать двоюродных братьев одинаково. Получив известие о его смерти многие подумали, что скончался ты.
— Представляю их разочарование, когда они поняли что ошиблись, — засмеялся я, — знаешь, в России есть поверье, если про человека безосновательно думают, что он умер, значит, он проживет еще очень долго. Но что с Катариной и моим сыном?
— Они сейчас в Мекленбурге.
— Какого черта?
— Ну, Мекленбург, если ты не забыл, твое наследственное княжество и, кстати, моего племянника тоже.
— Проклятье, моему сыну скоро год, а я его еще не видел. Послушай, а как умер мой кузен? Когда я покидал Гюстров, он был здоров как бык на нашем гербе.
— Точно не знаю, но что-то там нечисто. Тетушка София была очень обеспокоена.
— И ты не нашел ничего лучшего кроме того чтобы послать туда мою жену и ребенка?
— Послушай, маленький Карл Густав твой единственный законный сын. Кому как не ему должно принадлежать наследство Никлотингов? К тому же я послал с ними Оксеншерну и выделил сестре достаточный контингент, чтобы не опасаться за их безопасность.
— Это ты сейчас так рассказываешь мне, что оккупировал мое княжество?
— Нет, конечно, что за странные идеи? Моя сестра принцесса и свита ей положена по статусу.
— И сколько полков в этой свите?
— Скажешь тоже, полков! Триста мушкетеров и эскадрон гвардейской кавалерии. Швеция сейчас воюет и у нее каждый солдат на счету. А тут еще твой полк в полном составе дезертировал в Ливонии.
— Это тебе этот старый дурак Спаре рассказал? Плюнь ему в его маразматическую морду!