Смоленское направление
Шрифт:
– Мне б переговорить с глазу на глаз. – Прошептал боярин.
– Нельзя, сотник чуть руку не отрубил, когда в прошлый раз приезжали, полон смотреть. – Славка показал перевязанное запястье.
– Каков гадёнышь. – Подумал про себя Тороп и протянул ещё один серебряный кусочек побольше.
Молоденький литвин взял хабар и вышел за дверь, еле сдерживаясь от смеха. По сценарию, он должен был согласиться оставить боярина в порубе всего за три резаны, а тут, целая куна.
– Хочешь отомстить Савелию? – Боярин на ухо шептал пленному.
– Никакой Савелый не знать. – Батасухэ прикинулся простачком, не понимающим, о чём идёт речь.
– Знаешь, знаешь. Это тот, кто твоему родителю секир-башка сделал.
– Где он? – Степняк резко вскочил и схватил боярина за грудки.
– Тише, чёрт не русский, будет тебе твой кровник. Завтра в ночь, у частокола, что ближе к реке, тебя будут ждать два моих верных человечка. – Тороп распахнул шубу и достал широкий тесак. – Не забудь, завтра в ночь.
Смоляне уезжали из деревеньки, ища место, где можно надёжно припрятать лошадок для бегства. Ближайшая роща находилась в четверть версты от острога.
– Ройте землю. Каждый из вас получит шубу из соболя. – Батасухэ протянул низкорослому барабанщику нож.
Кочевник отодвинул в сторону половичок, сплетённый из соломы, и вонзил лезвие в промёрзшую землю. Через четверть часа его сменил другой степняк. К условленному сроку лаз был прорыт, чтобы пролезть по нему, необходимо было снять всю верхнюю одежду, но всё равно, проход был слишком узок.
– Норжон, ты полезешь первым, я за тобой, потом ты, Уен замыкающий. – Батасухэ снял тулуп и остался в одной рубахе. Из узкого окошка мерцали звёзды, ночное небо его будущей Родины, обратно в степь он не поедет.
Снег провалился внутрь лаза, Норжон высунул голову и застрял. Все попытки прокрутиться не приводили к успеху. Наблюдая за этим безобразием, Свиртил даже захотел помочь степняку, но это уже было бы перебором. Наконец-то кто-то сообразительный подтолкнул Норжона, и тот продвинулся на десяток сантиметров, затем ещё чуть-чуть. Батасухэ выползал из поруба точно таким же способом. Как только он выбрался, Норжон присел у частокола, давая возможность командиру вскарабкаться на него и перемахнуть через забор.
– Стреляй. – Тихо сказал Свиртил, как только Батасухэ оказался по ту сторону ограждения.
Стрела прошила шею кочевника, пришпилив того к брёвнам частокола словно жука. Оставшиеся степняки даже не смогли выбраться, голова одного из них торчала из снега, когда Уена тащили назад за ноги караульные литвины.
– Тревога! – Проорал Славка после знака поданного Свиртилом.
Несколько стрел вонзились рядом с людьми Торопа, те занервничали и были готовы дать дёру, но тут перед ними показался Батасухэ. Над частоколом вспыхнули факелы, освещая бывшего узника бегущего к своим 'спасителям'.
– Быстрее, прыгай на лошадь! – Успел прокричать один из них и сам свалился под копыта своего коня. Стрела с затупленным наконечником ударила точно в шлем. Убить не убила, но оглушило воина весьма знатно.
Тороп услышал крики со стороны острога. Неужели его хитроумный план рухнул? Пора спасать свою шкуру, не дай Бог меркурьевцы начнут прочёсывать местность и тогда уже самому не избежать вонючего поруба. Боярин собирался уже разворачивать коня, как на него вылетели двое всадников.
– А где Андрейка? – Только и смог вымолвить Тороп.
– Там остался. Обстреляли нас. Поспешай боярин. – Трое всадников рванули в сторону просеки, подальше от острога, где уже раскрывались ворота для преследователей.
Погони, как таковой не было, скорее всего, если бы смоляне заплутале в ночном лесу, то им бы даже помогли. Но лошадки убегающих запомнили дорогу, и неслись в сторону родного стойла, со скоростью, которая позволяла развить заснеженная тропинка. Желая поскорее избавиться от надоедливых наездников, которые почему-то предпочитают ночные прогулки – дневным.
Витовт проследил беглецов вплоть до одиноко стоящего сруба, в котором останавливались охотники, промышляющие в окрестных лесах. На рассвете, троица покинула место отдыха и отправилась прямиком в Смоленск, где на подворье боярина Торопа их ожидала натопленная баня.
Андрейка очнулся, когда ему уже вязали ноги, пробовал было дёрнуться, да куда там. Тело накрепко было привязано к толстой жердине.
– Жить хочешь? – Спросил лежащего на снегу Тороповского холопа воин. – Тогда не брыкайся.
Смолянина отнесли в дом, где и оставили связанным до утра. С первыми петухами Андрейку разбудили, дали испить горячего сбитня, отвязали от жерди, и повели на допрос.
– Времени у нас мало. Твой боярин Тороп выкрал важного полонянина. – Свиртил прохаживался возле Андрейки, пока тот сидя на лавке, растирал затёкшие конечности.
– Я холоп. Что скажут, то и делаю. – Оправдывал своё участие в побеге пленный.
– При других бы обстоятельствах, Торопа можно было бы понять, но он задумал с помощью бежавшего степняка расправиться с Савелием. Знаешь такого? – Глядя в глаза Андрейки, спросил литвин.
– Кто ж Савелия не знает. – Улыбнулся Андрей. – Град в голод накормил, от набега оборонил.
Андрейка сопоставил своего боярина и Савелия. Выходило, что в то время, когда пришлый человек старался для жителей города, Тороп прохлаждался у себя на заимке, попивая медовуху и тиская девок.
– Согласишься помочь – будишь жить. Нет – нырнёшь в реку, под лёд. – Свиртил присел рядом с холопом на лавку.
– Предавать своего боярина не буду, топите. – Собравшись с силами, выпалил Андрейка.